– К слову, когда Полюшка вернется? – обратилась к Андрею Решетилова.
– Обещала через неделю, – ответил Рябинин.
– Как она там? – поинтересовалась Светлана.
– Гуляет, отдыхает.
– Хорошо сейчас в Питере – белые ночи… Романтика! – мечтательно проговорил Вихров.
– Эй, ленивцы! – крикнул от костра Резников. – Подите, купнитесь и – прошу отобедать, цыплятки уже готовы!
* * *
Вечером, освеженный душем, напившись чаю, Рябинин полеживал на диване и курил папиросу. Он вспоминал поездку за город – веселое купание, разговоры о загадочном завещании Ленина, игру в мяч и песни под гитару. «Наталья действительно чудно играет и поет, – думал Андрей. – Голос у нее низкий, грудной и чуть хрипловатый, но проникновенный и неплохо поставленный. И руки очень красивые, пальцы тонкие, длинные, того и гляди, сломаются о струны… Неплохо отдохнули… А без Полины скучно, будто не видел ее вечность».
Он вспомнил их прощание на вокзале в Ленинграде. Паровоз уже разводил пары, пассажиры вошли в вагоны, и проводник несколько раз напоминал Андрею об отправлении, а они стояли на перроне, глядя друг другу в глаза. «Пора!» – первой решилась Полина и крепко поцеловала его в губы, не так, мимоходом, в угоду правилам и порядку, а страстно, горячо. Казалось, он до сих пор чувствовал тот поцелуй, вкус губ Полины и запах только ее «Коти».
Андрей вдруг понял, что стал по-другому относиться к Полине. Она уже не представлялась недосягаемым, воздушным созданием, которым он мог лишь робко любоваться. Теперь Андрей ощущал ее своей, родной и безмерно близкой, неразделимой с ним самим. Он впервые почувствовал любовь женщины. Было уже нелепо упрекать себя в порочности сладострастных мыслей и несовместимости их с этим прелестным существом. Там, на вокзале, Андрей осознал, что Полину влечет к нему так же, как и его к ней.
Он стал размышлять о том, что бы сделать для Полины приятное. «Подарить ей цветы? Украшение на память?.. Впрочем, это обычный знак внимания, само собой разумеющийся атрибут. Полина любит смысл и романтику…»
Его мысли прервал стук в дверь.
– Да-да, входите! – Андрей вскочил с дивана.
В комнату неторопливо вошел Георгий.
– Отдыхаешь? – широко улыбнувшись, справился он. – О-о, знатно, брат, тебя солнышком прихватило, прямо-таки бронзовый Персей!
Старицкий остановился перед другом и театрально развел руки в стороны:
– Не хочешь спросить, отчего я таким пижоном вырядился?
Рябинин оглядел новенький бежевый костюм, жесткий накрахмаленный воротничок и блестящие штиблеты:
– У тебя праздник или просто удачно справил дела?