Посерьезнев, она добавила:
– Необходимо выждать. Посмотрим, что за фортель удумал выкинуть на твой счет папуля. С Кириллом Петровичем следует обращаться осторожно, он слишком опасен. Уехать мы сможем только после свадьбы, сейчас он нас никуда не отпустит – скандал в семействе видного партийца и столпа местного ГПУ ему не нужен. Когда ты должен приступить к обязанностям в его ведомстве?
– Со следующего понедельника. Мне дана неделя для передачи дел в цехе и изучения материалов на Гимназиста.
– А-а! Он направляет тебя на борьбу с этим мифическим налетчиком? Теперь понятно, в чем замысел отца: Гимназиста безуспешно ловят уже не первый год, а после последних событий мириться с его существованием стало просто невозможно. Вот папочка и бросает в бой новые кадры. Если ты поймаешь бандитов – честь и хвала тебе и доблестному ГПУ; не удастся – вся вина на новичке Рябинине, а Черногоров – чист.
– Неужто он столь коварен? – усомнился Андрей.
– Поверь, уж я-то его знаю! – хмыкнула Полина.
Она немного успокоилась, умылась речной водой и пошла заниматься ухой.
* * *
– Приготовим ужин и пойдем купаться, – хлопоча у костра, громко говорила Полина. – Обожаю ночное купание, в нем есть некая первобытность, захватывающий восторг и непонятная мистика.
Андрей наблюдал за ней и размышлял о том, что любящие люди обязаны быть откровенными друг с другом. «Никогда бы не поверил, что именно женщина сможет побороть мой Большой страх!»
Он поднялся и подошел к костру.
– Хочешь помочь? – весело бросила через плечо Полина. – А я уже заправила уху. К купанию готов?
– Позволь, я ненадолго отвлеку тебя.
– Ну конечно.
– Видишь ли, я очень благодарен тебе за откровенность и не могу не ответить тем же. Между нами не должно быть недосказанности.
Полина оставила в покое котелок и, поджав ноги, устроилась на песке:
– Внимательно слушаю вас, товарищ Рябинин.
Андрей уселся напротив.
– Тебе предстоит узнать некоторые подробности моей прошлой жизни и уж потом окончательно согласиться на брак.
– Эти подробности столь серьезны, что могут изменить мое решение? – Полина подняла брови.
– Не знаю…Однако держать тебя в неведении не имею права, – отрезал Андрей.
Полина опустила голову.
– Говори, – негромко бросила она.
– Помнишь, в тот вечер, когда я сообщил о командировке в Ленинград, ты в шутку назвала меня кавалергардом?..
Полина встрепенулась, пристально поглядела на Андрея и тонко улыбнулась.
– …Так вот, кавалергардом в прямом смысле я не был, но доля истины в твоих наблюдениях есть. Я – потомственный дворянин, офицер царской армии. До весны 1920-го воевал в войсках Колчака, затем – в Красной армии. Советской власти служил честно, принял ее как неизбежный результат великой трагедии России, начавшейся задолго до Октября семнадцатого. Не знаю, перед кем считать себя больше виноватым: то ли перед бывшими сослуживцами по Белой армии, то ли перед погибшими от моих рук красноармейцами, но моя вина смыта кровью. Счета и с теми, и с другими сведены на нет.