Рябинин думал о своем: «Ах, судьба-то как издевается! Иконоборцы-безбожники творят кумира! Вот он, энтузиазм идолопоклонничества атеистов».
Внимание привлекло выступление некоего Золотова, безрукого парня лет двадцати с небольшим:
– Обратите внимание, товарищи, на слова «Биржа битая будет выть!». Это – ответ на наши вопросы о нэпе. Будет бита буржуазная сволочь, придет ее час! Будут биты и ее приспешники в оппозиции, лелеющие нэпмана и кулака. Душили мы их на фронтах и сейчас задушим, дайте срок! Мне хоть и оторвало руку деникинской гранатой, но и я встану в ряды бойцов, зубами рвать буду капиталистических гадов!
– «Зубами-ножами», – вставила девушка с косой.
– Верно, Глаша, «зубами-ножами», как у поэта, – кивнул Золотов.
Андрей разглядывал его: упрямый изгиб черных бровей, сжатый кулак единственной руки, глухой ворот рубахи давит на вспухшие жилы. «Чем занимается на заводе этот инвалид? На улице – толпы здоровой безработной молодежи, а тут подкармливают кипящих злобой увечных», – думал он.
Между тем Виракова подводила итоги. Было предложено закончить диспут с резолюцией: напечатать стихотворение Маяковского и расклеить по цехам. Комсомольцы единодушно согласились. Кудрявый декламатор взял поручение на себя, на этом стали расходиться.
– Как диспут? – обратилась к Андрею Виракова.
– Энергичные ребята, ветрены разве что.
– Горячие, да верные, – рассмеялась Надежда. – Наша ячейка – одна из сильнейших в городе.
– Я заметил.
Зал опустел, и они остались одни.
– Какие планы на вечер? – спросила Виракова.
– Буду устраиваться – получил комнату.
– В каком месте, коли не секрет?
– На улице Коминтерна, двадцать восьмой дом.
– Знаю, хорошее жилье.
Андрей подумал, что она наверняка знает еще многое.
– Раз уж зашел разговор, Надежда, может, подскажете, где купить постельное белье? Я, видите ли, с колес, не на чем спать.
Виракова нахмурила лобик:
– Магазины уже закрыты… Есть способ помочь! Идемте в молодежное общежитие, завхоз – мой добрый приятель, разживемся на время постельными принадлежностями, айда!
За проходной Виракова и Рябинин повернули направо и пошли мимо рабочих бараков. Улочка была немощеная, пыльная, со сточными канавами вместо обочин.
– Пройдем через двор восемнадцатого дома, за ним – общежитие, – пояснила Надежда и свернула на тропинку.
На скамейке у входа в барак курил трубку мужчина. Андрей узнал в нем Ковальчука. Старый рабочий молча проводил их взглядом.
Встреча с Ковальчуком смутила Рябинина. То ли оттого, что он увидел его в компании с Вираковой, то ли от неожиданности.