Она кивнула, перевернулась на живот и, открыв глаза, встретилась с его взглядом.
– А что за дела у вас в Ленинграде? Или вы просто набиваетесь меня ангажировать?
– У меня в Питере… родственники, – уклончиво ответил Рябинин.
Полина привстала на локте:
– Думаю, и в самом деле было бы здорово нам вместе поехать. В вашем присутствии мне, признаться, очень спокойно.
Она опустилась на одеяло и закрыла глаза. Из-под опущенных век Андрей поглядывал на ее порозовевшие от солнца щеки и пушистые ресницы. «Ее губы, наверное, горячие», – подумал он и захотел коснуться их, но не посмел. Он прикрыл глаза рукой и начал строить планы на вечер…
Очнулся Андрей от легкого толчка в плечо – оказалось, он задремал.
– Поднимайтесь, соня, пора плыть обратно, я могу сгореть! – смеялась Полина. – Вам-то что, вы черный как папуас, а мне злоупотреблять солнцем рано.
* * *
Вернувшись на дачу, Рябинин получил комнату и инструкции Михалыча о местонахождении ванной.
После душа Андрей повалился на диван. Он разглядывал зеленые обои и размышлял о правящем классе: «Нет, новые хозяева хотели не социальной справедливости! Желали они с нами поменяться, вот и весь секрет. Заняли наши дома, дачи вот обжили… Все-таки надо побольше узнать о ее папаше. Тип импозантный и опасный. Глазищи – что клинки, – уверенные, жесткие и неприступные. Душ, видно, немало загубил, выбился из грязи в князи. Однако молодец! Действительно князь! Умен, образован, подтянут. Сколько ему? Лет сорок пять… Мамаша добрая, старых кровей. Болеет чем-то, глаза немощные… А уж Полиночка – слов нет, хороша!»
Его мысли прервал деликатный стук в дверь.
– Товарищ Рябинин! Пожалуйте к чаю, – пробасил Михалыч.
* * *
К чаю накрыли на открытой веранде с видом на реку. Говорили о майской жаре и видах на урожай. Лидировал Кирилл Петрович, остальные лишь поддакивали – от незнания темы.
Анастасия Леонидовна извинилась и увела дочь «для разговора». Мужчины остались наедине. Помолчав, Кирилл Петрович спросил, не отрывая взгляда от заречных далей:
– Вы, товарищ Рябинин, с виду человек образованный, преданный делу большевизма. Осмелюсь спросить: отчего не вступили в ряды партии во время ленинского призыва?
Андрея подобные вопросы настораживали, но он научился давать на них ответы в «выгодном русле».
– На возраст мой намекаете? – усмехнулся он.
– И на возраст тоже. Вы выходите из комсомольской поры, да и положение обязывает. В чем же причина? – Кирилл Петрович повернулся к Андрею.
Тот невинно поглядел в глаза собеседнику:
– В партию, Кирилл Петрович, вступают по двум причинам: по убеждениям и ради карьеры. Относительно последнего – я не карьерист. А насчет первого скажу откровенно: плохо я знаю марксизм, не довелось изучить работы классиков, а в школах политграмоты преподают, простите, политликбез, понятный и доступный. Я же максималист – зачем идти в партию без твердых знаний ее философии? Партия, как говорится, – авангард, а авангард не должен включать всех сознательных.