Марат бежал в сторону пещеры смерти, на ходу вытаскивая из подсумка фильтр. Дима, не чуя под собой ног, несся следом, хотя лезть внутрь совсем не хотелось. И все же, он опередил Лишнева и других. Всех, кто чуть позже рванулся за Доценко и Клоковым…
Марат ненадолго притормозил возле входа, оглядывая черное нутро. Будто проверял догадку. Потом, обернувшись к товарищу, крикнул:
– Оставайся здесь! Я сам!
Дима кивнул, стараясь не показывать радости. Уж очень страшно было снова нырять в бездну, проглотившую троих людей. Подписавшую смертный приговор четвертому. И, хотя сейчас не наблюдалось выделений бурого газа, Клоков с удовольствием остался возле хода. Марат исчез в темном коридоре.
– Куда он? – крикнул Лишнев, подбегая к Диме.
Бывший спецназовец тяжело дышал, по лицу текли капли пота. Костя вдруг закашлялся. Страшно, захлебываясь. Он согнулся пополам, присел на землю.
– Куда он? – уже тише повторил верзила, массируя грудь. – Нельзя туда. Смерть… Крикни, чтоб вернулся!
– Марат! – что есть мочи закричал Клоков, подчиняясь приказу Лишнева. – Маараааат! Вернись!
Никто не ответил.
– Неужто и этому конец? – присвистнув, спросил Пинцет.
– Типун тебе на язык! – сердито ответил Лишнев.
Спецназовец вновь начал кашлять, оперся рукой о каменную стену.
– Господи, спаси его светлую душу…
– Да погоди ты… святой отец! – разозлился Константин. – Что вы все его хороните?!
Никто не ответил. Они молча просидели возле пещеры минут пятнадцать. Любаня уже начала тихо всхлипывать, когда в темном проеме появился Доценко. Он держал Зину на руках.
– Здорово! – вымученно улыбнулся Марат. – А че это у вас тут за тусовка, пиплы?
– Братуха! – Лишнев растопырил руки. Попытался обнять товарища, вместе с женщиной, которая не подавала признаков жизни.
– Возьмите «крутую телку», – попросил Доценко. – А то все руки оттянула…
Салидзе и Лишнев подхватили Зинаиду, отнесли ее чуть в сторону. Аккуратно положили на куртки, которые стянули с себя Фокин и Леха Мезенцев. Зинаида дышала – она просто потеряла сознание.
– Это мы сейчас, – пробормотал Святослав Фокин и принялся похлопывать женщину по щекам, ладонями растирать ей уши.
– Ох, дура! – заявил Доценко и подмигнул Клокову.
Он уселся прямо на холодные камни, рядом с Зинкой. Прислонился спиной к скале, закрыл глаза. Все сгрудились около Фокина, ожидая, что будет. Усилия Святослава вскоре увенчались успехом – женщина зашевелилась.
– Чего ж она туда полезла, а? – почесал затылок Шныра.
– Баба, одно слово! – отмахнулся Лишнев.
– Я не только баба, – едва слышно произнесла Зина. – Я врач. И мой долг – помогать больным, раненым. Где бы они ни находились.