Михалыч медленно, с трудом, поднялся. Разлил по стаканчикам остатки коньяка – собеседники как раз «приговорили» бутылку. Но Сергей не чувствовал никакого опьянения, только прилив энергии. Хозяин домика выпил, глянул на гостя и начал:
– Переселили меня в Сланцы, в тамошнюю коммуналку. Много комнатенок в той квартире было, все убогие, маленькие. Люди по-черному пили, кто помоложе. Наверное, от безнадеги, не видели никакого выхода. Старики все больше прошлое вспоминали, переживали, как несправедливо с ними обошлись. Даже те, кто изначально в Сланцах обитал – кого из города не вывезли, – и те затаили обиду на власть, на несправедливую жизнь.
В общем, там легко было сойти с ума – вокруг витала аура зла и боли. А у нас во дворе кот жил. Обычный, беспородный, только жизнь его здорово потрепала, как и людей. Когда-то он потерял часть хвоста – остался лишь короткий обрубок. Левое ухо было порвано, срослось плохо. Один глаз из-за шрама не открывался, а только щурился. Бывало, смотришь на кота, а он на тебя. И кажется – будто зверюга в тебя целится. Только ружья нет.
На самом деле кот этот был добрый. На людей никогда не злился, хотя его не жаловали. И звали его – Уродом. Не Васькой, не Барсиком. Да, впрочем, выглядел он страшно, сам понимаешь.
А он, может, и понимал, что слово оскорбительное, да на людей не обижался… Когда кричали «Урод!», мяукал в ответ, пытался вилять обрубком хвоста, даже бежал навстречу. Чуда все ждал… Только детям было запрещено к нему прикасаться, а те, кто постарше, на него шикали.
Случалось, его обманывали. Подзывали к себе, а вместо еды водой из ведра окатывали. Помню, часто думал тогда: почему мы такие злые? Хотим, чтоб к нам относились по-человечески, чтоб понимали наши проблемы, а с теми, кто слабее, – жестоки и беспощадны.
Кот, когда его поливали, терпел. Прижимал уши и покорно мок. Бывало, даже терся об ногу, мяукая. Словно извинялся за то, что такой некрасивый, никчемный, что вызывает у людей ненависть. Он получал пинки, его выгоняли из прихожей, будто вымещая всю накопленную злобу – за несправедливость нашей жизни. Один раз бедняга хотел войти в дом, попросить на кухне еды, но ему прищемили лапу дверью.
Он потом хромал, лапа заживала медленно, но все равно прощал людей, тянулся к ним. И, словно в наказание за то, что он такой беззлобный, кто-то натравил на Урода соседских собак. Кот не смог убежать или запрыгнуть на забор – подвела больная конечность. Я был в комнате, услышал его крики, почти человеческие. Выбежал на улицу, отогнал дворняг – озлобленных, грязных. Из породы тех, что стадом готовы облаять каждого встречного – прячась под забором. Но никогда не полезут в драку с сильным противником.