Урод лежал в луже крови, неподвижно. Знаешь, я вдруг подумал – он такой же, как мы. Как я, как все сломленные жизнью обитатели сланцевских коммуналок. Только не умеет ненавидеть… Поднял его на руки, осторожно, бережно. Нес домой, очень боясь, что причиню боль, ведь он ужасно страдал. Вошел в комнату, сам не зная, что делать. Он хрипел и задыхался. Я сел на стул, аккуратно положил его на колени. Попробовал погладить по голове, опасаясь, что причиню новую боль.
А Урод вдруг попытался замурлыкать. Да! Он не хрипел и не выл, он пытался мурлыкать! Благодарил за то, что приласкали. Человек дал ему капельку тепла, пусть и перед смертью – зверь пытался благодарить за это чудо, забыв о собственной боли.
Кот умер у меня на коленях. Потянулся головой, потереться о ладонь. Вытянулся в полный рост и замер. Больше не дышал, я перестал чувствовать, как бьется его сердце.
Потом я долго сидел неподвижно, с мертвым котом на коленях. Все думал о нас, людях. О том, как мы относимся друг к другу, да и не только друг к другу – просто к тем, кто слабее. Этот зверь, которого люди звали Уродом, – несчастный калека, всю жизнь искавший хоть капельку тепла, хоть одно живое существо, которому был нужен, – открыл мне что-то очень важное. Я вдруг прозрел: у многих из нас все нормально с физической оболочкой, с телом, но жестоко искалечена душа. Урод – так сегодня можно сказать почти про каждого.
Я похоронил его, как человека. Взял лопату, унес на окраину кладбища с тысячами безымянных крестов. Выкопал яму, опустил вниз искалеченное тело и…
На следующий день я уехал оттуда. Понял, что мне там нет места. Вот так в конце концов и оказался здесь…
– Давай выпьем еще, – предложил Сергей. – Тошно на душе, Михалыч. Тошно от всего, о чем ты говоришь. Нет людям жизни в нашей стране. Нет, как ни крути. Нет места. Всех доведут, всем душу искалечат… Горько, хоть ложись и помирай.
Михалыч сходил в домик, принес еще одну бутылку. Они выпили, закусили колбасой.
– А я тебе это к тому рассказываю, чтобы ты не оставлял места для злобы в своей душе… – отвечая на слова гостя, сказал бывший философ. – Не бери с меня пример. Так сложилось. Все потерял, вот и пробивает иногда.
– И я все потерял… – с горечью отозвался Поздняков. В который уже раз у него защемило сердце. Сергей закрыл глаза, стиснул зубы. – Все потерял…
Он резко встал, устыдился собственной слабости, прорвавшейся наружу.
– Пора мне, Михалыч! – сказал он бодро. – Спасибо за угощение, за приют. Пойду я…
– А то оставайся, – предложил хозяин дома. – Отдохнешь сегодня, переночуешь. А там и в путь двинешься.