– С Поздняковым тоже могут нарисоваться проблемы, – напомнил Мещеряков. – Во-первых, в деталях ничего рассказать не сможет. Он не врач и не ученый, так что ноу-хау будет утеряно с доктором. А во-вторых, Поздняков способен удрать. По крайней мере, задумается об этом. Мы проиграем все.
– Ладно, насчет Вербинского надо еще подумать, – решил Майкл. – А что касается Туриста… Почему он должен бегать от нас? Разве мы пытались его убить? Разве мы изводили на кожаные ремни его друга? Или, может, тыкали горящей сигаретой в его девчонку?
– Не знаю, – помолчав, отозвался Мещеряков. – Я на его месте был бы просто озлоблен. На всех!
– Значит, надо сделать так, чтоб он не числил нас врагами, – улыбнулся Шигин. – На этот счет есть пара идей… Да, кстати! Думаю, раз Ярес и Вербинский будут ждать результата не менее двух суток, нет смысла всем торчать возле дома. Составь смены, чтоб особняк находился в плотном кольце. Плотном, но незаметном! И чтоб качественная прослушка с записью шла постоянно! Не хочу упустить синюю птицу удачи…
Гарик понимающе кивнул.
– И еще. Надо передислоцировать ребят поближе к особняку. Ты с утра поищи какой-нибудь домик неподалеку. Ну, чтоб снять его на недельку. И чтоб там поблизости не было посторонних. Пусть он располагается где-нибудь на отшибе, в стороне от людных мест. А то поселим в него полтора десятка вооруженных бугаев – любой сосед затрясется. Молва пойдет, а нам шум ни к чему.
Значит, так: еще раз, кратко. Кольцо вокруг особняка, прослушка. Домик для наших на несколько дней, чтоб от него до этой точки было минут десять-двадцать на машине, больше нельзя. С ребятами я сам поговорю. Сейчас поеду на базу, объясню, что дело у нас серьезное. Не до шуток, не до пьянок и баб.
– А если что… всех мочить? – тихо спросил Гарик, подразумевая охрану в доме.
– Резонанс будет крутой, коли ты об этом, – задумчиво сказал Шигин. – Братва взволнуется. И МВД. Все понимаю. Но мы тоже играем по-крупному, берем пример с Яреса.
– Значит, до последнего человека, – тихо пробормотал Гарик. Глянул на дом, где некоторые окна еще не погасли, желтели в ночи. – Крутовато… Но давно пора!
Огонь не бывает жидким. Жидкий огонь не может стать тягучим. Горячая плазма – страшнее, чем в ядре Солнца, – не живет в сосудах. Сергей Поздняков мог бы объяснить это любому, если б не утратил способность говорить. Если б мог понимать, что происходит. Жидкая тягучая плазма, готовая превратить в пепел и пар любое живое существо – не в ядре Солнца, нет. В его крови. Крови человека…
Поздняков катался по полу, выл и грыз вены на запястьях. Он ничего не соображал. Просто в какой-то момент почувствовал: если вскрыть сосуды, тягучее жидкое пламя вырвется на свободу. Тогда ему, человеку, станет легче.