Молодой «кадр» уже не способен был ничем помочь. Он вдруг осел на пол.
– Вырубился! – сказал один из подручных Яреса. – Шеф, начисто вырубился. Мертвецки пьян.
Начальник службы безопасности присел возле пожилого мужичка.
– Слышь, ты! – угрожающего рыкнул он и ткнул стволом пистолета в нос второго пьянчуги. – Щас мозги вышибу! Говори: могли тело увезти?
Мужичок затрясся от страха, жалобно посмотрел на Яреса. Забормотал тихо, но быстро:
– Вообще, не положено. Не положено такое. Надо ждать. Вдруг родственники? Опознают. Заберут. И нам хлопот меньше. То-се. Но Вадька… Он, наверное, перепутал. Не разобрал, где новички, где… Ну, понимаете? Не того засунул… Сгоряча. Я не виноват! Пьяный же он! Сами видите…
Мужичок зарыдал, съежился, прикрывая голову руками.
Ярес поднялся на ноги, засунул ствол в кобуру.
– Надо ехать в крематорий, – решил он. – Проверить все до конца.
– С этими что делать? – спросил один из бойцов, пнув пожилого. – Свидетели?
– Оставь, – брезгливо поморщился Ярес. – Какие свидетели? Лыка не вяжут, мозги начисто проспиртовались. Оставь! Не вешай лишнюю мокруху…
«…Теперь знаю: наша секретная лаборатория называется „Ноев ковчег“. Библейское название. Знаковое. Все, абсолютно все свидетельствует в пользу моей догадки о целях доктора Вербинского. Черт! Никак не могу отвыкнуть – по старой привычке называю его доктором. Нет! Он хуже, чем варвары Третьего рейха, проводившие эксперименты над узниками концлагерей.
Как все несправедливо в жизни! Мне, когда рухнул дом и погибли несколько человек, дали пятнадцать лет. А Вербинский проводит опыты над гражданами нашей страны, никто его не сажает, хотя этот монстр уничтожил больше людей, нежели обрушившийся не по моей вине дом… И ведь кто-то спонсирует его исследования, кто-то прикрывает чудовищную лабораторию! Даже выделил под нее бывший военный городок… Господи, неужели это на уровне правительства? Тогда нам, россиянам, вообще незачем жить. Если власть покровительствует таким опытам над собственными гражданами – России пришел конец.
Последние дни внимательно вглядывался в лица моих коллег – «кроликов». Мы пересекаемся часто: в столовой, на спортплощадках, в коридорах. Запомнил, пересчитал обитателей «загона». Раньше не пытался заниматься чем-то подобным, жил в своем мирке, почти отгородившись от товарищей по несчастью. Теперь убедился: одни люди пропадают, другие появляются.
Почему не думал об этом раньше? Мозг был занят другим, невольно я раз за разом возвращался в день трагедии моей многоэтажки… Теперь четко зафиксировал – не осталось почти никого из «стариков» – тех, кто был здесь до меня. Что это значит? По-моему, вариант только один, ведь глупо надеяться, что Вербинский отпускает пленников на свободу. Их убивают. Вернее, существует некая очередь. Очередь на прививки. Подопытным «кроликам» вводят модификации препарата, затем вирусы, направляют несчастных в карантинные блоки. И пока оттуда никто не вернулся.