А Сергей привык. Тогда, в детдоме, с продуктами было несладко. Жрали все, что попадалось на глаза. Гидра всех приучила – спасибо ей, – что овсяная каша с утра очень полезна для желудка. Даже не вспомнить имени-отчества воспитательницы… Прилипло: Гидра – и все тут. А ведь помогла. Да, помогла. Научила быть выносливыми, заставляла терпеть. Преодолевать все, сжав зубы. Выживать в любых условиях. Вот и росли, как трава. Трава сквозь асфальт. Спасибо, Гидра, пригодилась твоя школа.
Сергей вновь нащупал в кармане дневник Владлена Завацкого. Оставалось всего несколько исписанных страничек. Сергей уже догадывался, чем закончится дело, но следовало дочитать, убедиться, прежде чем думать, как поступить дальше…
«Ничего не писал четыре или пять дней – сам не знаю точно: сколько. Хорошо запомнил первый день ужаса. Когда вызвали в лабораторию Вербинского, когда пришел охранник, я вдруг понял – без чьих-либо объяснений – моя очередь. Вот и все, пожил ты свое, Влад. Настало время расплачиваться за грехи, за собственные ошибки.
Шел перед конвоиром – по коридору, плацу, по проходу в «колючке» – и видел сочувствующие взгляды товарищей по несчастью. Здесь всегда так – если забрали кого-то другого, значит – не тебя самого. И радость, что поживешь немного, смешивается с пониманием – очередь укоротилась еще на одного человека. Ушел другой, но ты стал на шаг ближе к Вечности.
Тот момент отчетливо сохранился в памяти: иду в сторону лаборатории, а губы шепчут молитвы. Да, я молился. Думал: не успел сбежать, рассказать о злодеяниях Вербинского, так хоть помолюсь перед смертью. Попрошу у бога прощения за ужасный грех…
А страшно тогда не было. Нет. Это не поза. Страшно не было, просто устал бояться. Испугался уже потом, когда кололи штамм вирусов.
Сначала провели обследование, взяли кровь. Потом, по команде главного врача, закачали в вену катализатор Вербинского. Я понимал, что он делает, а он знал, что я понимаю. Вербинский уже не считал нужным корчить из себя доброго доктора Айболита. Улыбался холодно, жестко. Вроде я хорошо знал его лицо, но теперь оно стало другим. Не подберу даже, какими словами описать. Цинично-любопытным? Наверное, так же выглядели лица нацистских «докторов» в концлагерях. Не знаю, не видел. Только читал мемуары о Второй мировой…
Штаммы вирусов вводили в кровь спустя несколько часов после препарата Вербинского. Все это время провел в лаборатории – сидел в железной клетке под присмотром нескольких охранников. Гориллы Яреса стояли с оружием наготове, внимательно наблюдая за мной.