Они взяли анализы и ушли. Я остался в одной из комнат – лежал, глядя в потолок. Все ждал: что с моим телом произойдет дальше, какая стадия окажется следующей? Долго ждал. Вместо этого в карантинный блок ворвался Вербинский, без защитного костюма. В другой раз напугал бы меня, но тогда все было безразлично. Он орал что-то нечленораздельное, хватал за руки, за туловище. Дергал во все стороны, будто пытался рассмотреть – сзади, спереди. Снова орал. Смеялся. Потом уселся за стол и плакал. Нервно, истерически.
Затем меня потащили на биорезонансное сканирование, и только после дважды проведенного теста объявили окончательный результат: в моем теле не осталось возбудителей болезней. Иммунная система справилась с коктейлем, которым угостил меня Вербинский.
Назад, в «кроличий загон», не погнали. Закончив тесты, Вербинский куда-то унесся. Буквально улетел, на крыльях. Меня оставили в покое, отвели в карантинный блок, который превратился в мой дом.
Потихоньку пришел в себя.
Сижу в прибранной комнате, на койке, застеленной чистыми белыми простынями. Торопливо заполняю странички дневника. Они – за стеклом, защитным экраном. Они – дежурная смена «врачей» (не могу писать это слово без кавычек) и охранники. Гориллы Яреса. Я пишу, они смотрят. Не пытаются отнять дневник, не стремятся прочесть. Значит, не боятся. Значит, я прав: нет шансов выжить. Они знают, что записки удачливого «кролика» не окажутся за пределами белого купола. Как и человек, который их пишет. Человек… Наивный дурачок, бессмысленно корябающий ручкой на страничках блокнотика.
Успеть бы… Успеть. Дописать и… Попробую убежать сегодня. Именно сегодня! Пока водили на биорезонансное сканирование, убедился: из всех объектов карантинный блок охраняется хуже всего. Вокруг него – лишь один защитный периметр из колючей проволоки под током.
Это меня не удивляет. Если до сих пор от укола умирали все «подопытные кролики» – какой смысл возводить в карантинном блоке мощную систему охраны? После ввода коктейля из вирусов человек не способен двигаться, не может анализировать события. Не в состоянии действовать по заранее составленному плану. Все исчезает, остается только чудовищное пламя, раздирающее тело изнутри. Тяжелые колющие звуки. Прессующий зрачки свет.
И вот тут они ошиблись. Наверное, сами не были готовы к тому, что однажды опыты Вербинского приведут к успеху. Может, за годы проб и неудач устали верить? Все умирали, а я выжил. И потому постараюсь бежать. Чуть позже, когда наступит ночь и будет проще. Видел бутылки шампанского – кажется,