Вокруг камня находилась свита барона. Им было милостиво дозволено лицезреть рождение нового правителя. Мы тоже пополнили зрительскую аудиторию, оставаясь незаметно на опушке. Сонька взглядом дала понять, что вмешиваться в происходящее уже поздно и для нас небезопасно.
Даже если увертюру этого спектакля мы и пропустили, то к началу основного действия успели вовремя. На то, что происходило на сцене, стоило посмотреть. Фигуру на камне полностью окутал полупрозрачный шар, наполненный солнечными зайчиками. Их хаотичное вначале движение постепенно обрело четкую направленность, и световые блики закружились в стремительном хороводе. Шар начал уплотняться, превращаясь в продолговатый кокон. Раздалось легкое потрескивание – и вращающаяся оболочка превратилась в огромный бенгальский огонь, разбрасывая разноцветные искры на головы зрителей партера и заполняя пространство вокруг камня густым туманом.
Все проходило гладко и торжественно, как вдруг густую пелену белого пара, словно падающая звезда, пронзила серебристая молния, сопровождаемая вместо грома странным звуком: примерно так журчит вода, выливаясь из сливного бачка в унитаз.
Когда дым рассеялся, публике предстала совершенно неожиданная картина. Гнитряс стоял в той же позе, но теперь к его губам приклеилась долговязая старушка в белом платье с фатой, вынужденная из-за разницы в росте согнуться пополам. Закрытые глаза и демонстративно отведенная назад ножка в белом валенке свидетельствовали о том, что невеста наслаждается происходящим. И как ей удается столь самозабвенно целоваться в такой неудобной позе, да еще стоя на одной ноге?
Глаза барона сначала медленно, а затем все быстрее поползли вверх и остановились где-то в районе лба. Злодей пытался оторваться от свалившегося неизвестно откуда счастья, но оно не выпускало жениха, прижимая затылок «счастливчика» рукой. Уже можно было фиксировать рекорд длительности поцелуя, когда старушка наконец отпустила свою жертву, чтобы перевести дух.
– Почему нет оваций и криков «горько»? Вы тут что, на похороны собрались? – громким басовитым голосом поинтересовалась невеста, повернувшись в нашу сторону.
Когда я заметил на морщинистой физиономии новобрачной аккуратную черную бородку, сразу вспомнилась поговорка: «Не из всякой лягушки может получиться Василиса Прекрасная».
– Горько! Горько! – В наступившей тишине мое задорное соло прозвучало особенно звонко.
– Милый, видишь, народ требует новых доказательств нашей любви. – И рот Гнитряса снова был запечатан жарким поцелуем бородатой невесты.