– Как же мы поедем сватать невест на ваших неказистых турпанах? – изумился Важдай. – Рапеи увидят и скажут: каковы кони, таковы и женихи. И не отдадут за нас своих дев.
– Верно, – согласился вождь ашкаров. – Когда-то и мы судили о народе по их лошадям и ездили свататься на самых лучших... Тогда давай так уговоримся: я пойду за горы, отыщу рапеев, завоюю всю землю, полоню дев и приведу тебе. Если я потеряю половину своего войска, мне будет не жаль отдать его за твоих прекрасных коней. Имея их, мой народ вновь станет сильным и могучим. Но если пропадешь ты со своей малой ратью и лошадьми, пропадем мы все.
– По нашему обычаю полоненных дев можно брать только в наложницы, – ответил на это ярый муж. – А нам нужны жены, взятые по любви и согласию, дабы продлить род.
Мудрый вождь ашкаров и его народ, должно быть, многое испытали и знали цену чужих обычаев.
– По вашим лошадям и по вашей стати видно, что вас любят боги, – сказал он. – Условимся так: если вы отыщете рапеев, получите от них дев да еще и назад вернетесь, то на обратном пути мы отпустим вас с миром. И возьмем малую пошлину – три кобылицы и жеребца для развода, ибо по нашему закону нельзя обижать тех, кого любит бог. Но если не найдете рапеев и не возьмете невест по любви и согласию, а я тотчас об этом узнаю, тогда мы конями обменяемся. И все будет по твоему и моему законам. А путь к рапеям я укажу долгий, но самый надежный. Только несведущие ходят к ним прямо, потому никто их сыскать не может.
Важдай подумал, что ему и так и так добро, ударили они с вождем по рукам, и расступилась женская конница.
Зловещий образ ягини стоял перед глазами лихим наваждением, и тяжелый, но вещий сон путался с явью, такой же мерзкой и мрачной, ибо на другом берегу реки, там, где вчера мирно отдыхали туры, лежала, свернувшись клубками, огромная волчья стая. И лишь чуткие стражи хортьего племени стояли там и тут, поджав хвосты и взирая на далекие дымы угасающих костров кочевого стана и нюхая притягательный дух застарелого конского пота.
Хватило бы одного громкого звука или резкого движения, чтобы мирное волчье стойбище всколыхнулось в единый миг и обратилось в стремительную, беспощадную и неотвратимую лавину, перемалывающую клыками даже конские кости.
Государь отряхнулся с головы до ног, очи протер, думая, что чудится ему. Неужто в сумерках принял за туров хортье лежбище? И всю ночь проспал с ними чуть ли не бок о бок?..
Или все-таки стадо, которое, по преданию, пас и оберегал сам Тарга, ночью удалилось вслед за кочевьем, а по его следам пришли запоздавшие волки?