Катенька тут же сменила гнев на милость и, взяв мужа под руку, улыбнулась ему. Она-то верила, что Никиту просто надо хорошенько встряхнуть, что и сделала, не сказать, чтобы сознательно, но, согласитесь, весьма действенно. На некоторое время профессор воспылал решимостью льва, что Катеньке и требовалась. Ведь, несмотря на всю свою смелость, она довольно сильно побаивалась встречи с преступным иностранцем. Теперь же, когда рядом с ней был муж, опасаться стало нечего.
Чета Карозиных остановила извозчика и, усевшись в коляску, направилась к гостинице, где квартировал иностранец. Дорогой Катенька попросила мужа предоставить ей инициативу начать беседу. Что-то подсказывало ей, что разговор следует начать деликатно, а не набрасываться на человека с ходу. Молодой женщине вовсе не улыбалось оказаться под дулом пистолета доведенного до крайности преступника. Вполне возможно, поняв, что он раскрыт и о его делах все стало известно, иностранец предпочтет сдаться. В глубине души Катенька весьма на это надеялась. Она только боялась не успеть, поэтому всю дорогу была как на иголках.
Гостиница на Неглинке, куда держали путь Карозины, была весьма приличным заведением. Конечно, не то, что «Националь», но далеко и не ночлежка для купчиков средней руки. Словом, место это прекрасно подходило для человека, который предпочитает оставаться в тени, но в тоже время вовсе не желает питаться скверной едой и подвергаться ночному нападению клопов.
С привратником беседовал Никита Сергеевич.
– Скажи нам, любезный, где помещается иностранный господин? У нас к нему важное дело, не терпящее отлагательств.
К своим словам профессор присовокупил небольшую толику денег, дабы обеспечить верный ответ.
– Он располагается в восьмом нумере, барин, это на втором этаже, – ответил привратник, низко кланяясь в благодарность за тут же исчезнувшие в его кармане деньги. – Вы можете пройти, их милость сейчас как раз дома.
Карозины прошествовали внутрь здания, отмечая про себя, что внутренне убранство коридоров так же было на высоте. Перед дверью восьмого номера Никита Сергеевич слегка притормозил, но, взглянув в укоризненные глаза жены, прокашлялся и решительно постучал.
– Прошу входить, – раздалось из-за двери по-английски.
Профессор немного удивился, но затем вспомнил, как Катенька рассказывала, что русского иностранец не знает. Ну, проблем возникнуть не должно было, по крайней мере с этой стороны, поскольку английским языком муж и жена Карозины владели прекрасно.
Они вошли в комнату и встретились глазами с господином весьма приятной восточной наружности, к тому же безукоризненно одетого в европейское платье.