Крупнейшим событием сезона в культурной жизни Ибанска явилось открытие выставки старых костей, привезенных из несоседнего, но дружественного государства, в помещении музея изобразительных искусств. В связи с выставкой костей музей закрыли. За два месяца до выставки началась запись в очередь на получение талончиков на право стоять в очереди на выставку. Открытие выставки производилось на высочайшем уровне. Мазила на выставку попасть не смог. Неврастеник, попавший на нее по блату, сказал, что выставка, конечно, любопытная. Но стоять часами в очередях из-за нее не стоит. Болтун сказал, что люди истосковались по чему-нибудь настоящему и необычному. И готовы смотреть все, что угодно, лишь бы не наше. Мазила спросил, была бы или нет очередь на его выставку, если бы такая открылась. Неврастеник сказал, что если бы Мазила был представлен как западный художник, была бы давка. А если бы шел как наш, то очереди некоторое время все равно были бы, но поменьше. А со временем вообще исчезли бы. Болтун сказал, что, по его мнению, эффект от выставки Мазилы был бы ошеломляющий. Даже друзья не знают того, что он фактически сделал за эти годы. Или не ценят, поскольку это валяется в мастерской. Но гадать бессмысленно, ибо выставку Мазилы никогда не разрешат. Неужели никогда, спросил Мазила. Никогда, сказал Болтун. Какой бы ни был у тебя официальный успех, выставки не будет. Может быть лишь нечто противоположное ей. Что это такое, спросил Мазила. Ты сам знаешь, сказал Болтун. Знаю, сказал Мазила. Но мне не хочется об этом даже думать.
Идеология и наука суть взаимоисключающие явления. Я не хочу этим сказать, что они враждуют. Враги могут жить мирно и даже временами выглядеть друзьями. Я хочу этим сказать лишь то, что это - качественно разнородные явления. Наука предполагает (в тенденции хотя бы) осмысленность, точность и однозначность терминологии. Идеология предполагает бессмысленные, расплывчатые и многосмысленные языковые образования. Терминология науки не нуждается в осмыслении и интерпретации, фразеология идеологии нуждается в истолковании, в ассоциациях, в примысливании и т.п. Утверждения науки предполагают возможность их подтверждения или опровержения или, в крайнем случае, установления их неразрешимости. Предложения идеологии нельзя опровергнуть и подтвердить, ибо они бессмысленны. С этой точки зрения распространение мнения, будто идеология состоит из знаков, ошибочно. Наука состоит из знаков, а идеология состоит из квазизнаков. Идеология антизнакова. Она есть языковое образование лишь с точки зрения использования вещества языка. Так что многие явления в современной науке фактически суть явления в области идеологии. Наконец, если словом "научная" обозначать науку в целом, включая антинаучность, то научная идеология мыслима как часть антинаучности. Выражение "научная идеология" с этой точки зрения обозначает такую идеологию, которая сосет соки собственно научной части науки и маскируется под нее. Но идеология как наука в смысле собственно научности есть нонсенс. У нее совсем другие источники и другие цели, нежели познание действительности. Скорее наоборот. Лишь в сравнении с какой-то другой формой идеологии та или иная идеология может выглядеть как продукт познания и просвещения. Но это состояние скоро проходит. Идеологии в принципе не различаются с точки зрения степени научности понимания природы и общества.