Трое землян молча созерцали свидетельства прошлой жизни планеты. Для Тивисы цвет и сохранность окаменелых костей говорили об их захоронении в обширных водоемах. Весь утес усыпан обломками. Количество остатков и размеры животных свидетельствовали о некогда процветавшей наземной жизни, что в неизбежной связи явлений не могло быть без богатой и разнообразной растительности.
Тивиса и Тор видели несколько скелетов ископаемых животных в музее биологического центра. Эти палеонтологические коллекции не шли ни в какое сравнение с великой картиной прошлой жизни Земли, собранной в ее музеях. На Земле в глубоко лежащих слоях миллионолетней давности находились остатки древних людей, разных форм человека, обычно вместе с остатками слонов. Самые могучие и самые слабые физически из крупных животных Земли как бы сопутствовали друг другу. Еще глубже в прошлое уходили слои, где пралюди готовили первые орудия и овладевали огнем и, наконец, где общие предки человека и обезьян разделили свои пути в скалистые области предгорных лесостепей и в леса.
Человеку Земли были очевидны свои корни на родной планете. Он мог оценить весь путь великого восхождения.
Почвы Торманса хранили свидетельства исторического развития своей жизни до уровня не выше животного, с интеллектом, значительно ниже земных лошадей, собак, слонов, не говоря уже о китообразных. Здесь палеонтология доказывала, что человек чужой, пришелец, и хранила свидетельства преступного уничтожения им прежней жизни Торманса. Необозримые степи хвостового полушария — ныне пыльные пустыни — были, очевидно, так же богаты жизнью, как беспредельные равнины волнующейся травы с миллионными стадами животных и стаями птиц, уничтоженных в Северной и Южной Америках.
Когда земляне вернулись в тень обрыва, для отдыха не осталось времени. И снова трое путешественников и три верных девятиножки упорно шли, углубляясь в тень темно-фиолетовых обрывов главного массива.
Лучи светила уже скользили параллельно поверхности плоскогорья, когда ущелье расширилось. Горизонт стал уходить вниз. Позади осталась обширная впадина с первобытным лесом, а впереди, в направлении экватора, простирался хаос разноцветных пород, размытых в давние времена более влажного климата. Гребни, зубцы, правильные конусы и ступенчатые пирамиды, хаотические развалы, ущелья как рваные раны, стены с архитектурно правильными ансамблями колонн, осыпи и сухие русла — все перемешалось в пестром лабиринте, усложненном пятнами густых теней.
Очень далеко, в дымке, подсвеченной пурпурным низким светилом, хаос размытых предгорий выравнивался, незаметно переходя в пустынную степь равнины Мен-Зин. Сквозь задымленный пылью горизонт едва проблескивало нечто зеркальное, вероятно, вода.