Когда-то здесь был монастырь, основанный все тем же Дядьковым. Правда, не тем, который спрятал клад, а его дедом. Монастырь был небольшой, но богатый. Шли сюда паломники из ближайших сел, шли горожане, не было тут чудотворных икон, но монастырь славился своими целителями.
Молитвы исцеляли или просто знание народной медицины, но монахи преуспели. Богатые вклады, далеко идущая слава — все это приумножало известность не только монастыря, но и города. Перед самой революцией побывал здесь знаменитый Бадмаев; хотя был он буддистом, но принят был настоятелем не просто как равный, а как первый среди них.
Монастырь процветал, богател, но помешал все тот же 1917 год. Монахов частью расстреляли, частью прогнали, обвинив в контрреволюции. Монастырь долгое время стоял пустым, ветшая и разрушаясь. Однако в середине двадцатых годов тут решено было организовать детскую колонию для беспризорных.
Своего Макаренко здесь не нашлось, заведующий и персонал прославились только воровством и диким обращением с воспитанниками. Среди наказаний было такое: воспитанники должны были сообща мочиться на провинившегося. Естественно, подобный способ перевоспитания не находил благодарного отклика в сердцах вчерашних беспризорников.
Посему в один прекрасный день директора зарезали, а колонию сожгли.
После этого закопченные стены на время обезлюдели. Но ненадолго. Вскорости здесь была организована тюрьма.
«Церкви и тюрьмы сровняем с землей мы», — пелось в революционной песне. Здесь то и другое было совмещено. В бывшем монастыре были крепкие стены, глубокие подвалы, и скоро по городу поползли слухи, что за этими стенами пребывают весьма известные личности. Шепотом называли фамилии.
Тюрьма довлела над городом. Попасть сюда работать считалось очень престижным. Хороший паек, в годы войны бронь, да и вообще привилегированное положение надзирателей и охранников делали службу в тюрьме желанной, но почти недоступной. Редкий горожанин (да и то благодаря протекции) мог получить тут место.
Однако в 56-м году тюрьму закрыли, и опять бывший монастырь остался без хозяина.
Но, как говорится, свято место пусто не бывает. И в начале шестидесятых годов здесь была организована вышеупомянутая лечебница.
Жители Тихореченска первое время недоумевали, для какой цели в маленьком городке учредили столь экстравагантное лечебное заведение. На кого рассчитано? Население здесь не страдало психическими расстройствами. Единственный городской дурачок Ионька был любим и почитаем именно потому, что считался уникумом. Маломерок, почти карлик, неопределенного возраста, совершенно лысый, но с густой, черной бородой и невероятно кривыми ногами, развлекался обычно тем, что подкрадывался сзади к какой-нибудь ядреной девке или молодухе и с воплем: «Я на тебе женюсь!» — пытался задрать ей юбку. Но так как, выслеживая очередную жертву, он страшно сопел, то бабоньки обычно успевали принять превентивные меры: одной рукой крепко держали юбку, а другой несильно били Ионьку по лысине.