* * *
Прошло два дня с того момента, как развалилось здание школы. Директор бегал по городским учреждениям, где подыскивали новое помещение, «согласовывал и утрясал» — как он выражался. Ученики были рады неожиданному продолжению каникул, и в коллективе учителей, которые по утрам собирались возле развалин, тоже не чувствовалось печали. Приказ собираться по утрам отдал все тот же директор.
— А то будут говорить, что мы прогуливаем, — объяснил он свое решение.
Олег не сразу понял причину скрытого ликования среди своих коллег. Казалось, не радоваться надо, а печалиться. Открыто, конечно, никто не выражал восторгов. Все грустно кивали головами, в очередной раз переживая катастрофу, но веселый блеск глаз, затаенные улыбочки на лицах этих обремененных семьями, огородами и скотиной женщин (почти все они жили в своих домах) выдавали их настроение.
Но скоро Олегу стала ясна причина радости. Вместе с рухнувшим строением рухнула в их представлении и та рутина, которую они с ним связывали. Прогнившее здание старой, построенной в тридцатые годы школы годами, десятилетиями определяло их жизнь, и теперь эти женщины ждали перемен, возможно, впервые со времен молодости.
С утра побывав у развалин, Олег весь день был предоставлен самому себе. От нечего делать он бродил по городским окрестностям.
Жара спала, и отчетливо чувствовалось присутствие осени. Стояли ясные прохладные дни.
Нити паутины серебрились на ветвях пожелтевших деревьев и кустов. Сильно пахло яблоками, которых в тот год уродилось невиданное количество.
Прозрачная сентябрьская свежесть вносила в душу Олега какое-то печальное успокоение. Растерянность и недовольство своим нынешним положением, так остро ощутимые в первые дни, притупились.
Бродя за городом, он наткнулся на небольшой, густо заросший кустарником овраг, по дну которого протекал ручей. Здесь было тепло и тихо, порывы холодного ветра не проникали сюда. Олег лежал на подстеленной куртке и смотрел на воду, по которой медленно плыли опавшие листья.
Он откинулся навзничь и перевел взгляд вверх, в бездонную синеву. В ней чертил круги ястреб, высматривая в жнивье мышей-полевок.
Рассеянно следя за полетом птицы, Олег между тем мысленно возвращался к событиям недавних дней. В том, что школа рухнула, не было ничего удивительного: развалюха доживала свой век. Но как стал известен не только день, но и час катастрофы? И, несомненно, узнали об этом лишь в последнюю минуту.
Он попытался вспомнить слова представительного мужчины возле школы в день катастрофы. В этих словах была скрыта если не разгадка, то какой-то намек на нее.