— Послушай, это серьёзно?
— Абсолютно серьёзно, — ответила та, продолжая лежать навзничь с закрытыми глазами.
— О боже! — повторила Кристина. — А что было дальше?
Сандра распахнула глаза и повернула к ней голову.
— Как ты сама понимаешь, второе письмо, в отличие от первого, настроило патриарха Никодима на серьёзный лад. Он понял, что на Истре действительно произошло нечто знаменательное, и немедленно отправил туда комиссию. Разумеется, эта немедленность была весьма условной: от Истры до Главной Магистрали почти пять месяцев пути по трактам, а потом гонцу пришлось ещё девять недель добираться по железной дороге до Бетики — в то время поезда ходили гораздо медленнее, так что письмо от митрополита пришло с более чем полугодичной задержкой. Комиссию вёл опытный колдун, поэтому на путь до Истры они потратили втрое меньше времени, чем гонец, и прибыли на место в конце сентября. Однако там они обнаружили, что опоздали как минимум на семь месяцев. Им осталось только собрать немногочисленные свидетельства трагедии и убраться восвояси.
— А что случилось?
Сандра рассказала Кристине о Прорыве, унёсшем жизни всех членов семьи князя Верховинского, за исключением Марьяны и Огнеслава.
— Изучив все обстоятельства дела, — продолжала она, — члены комиссии пришли к выводу, что княжич Володислав, в чьей гибели они не сомневались, действительно был несостоявшимся мессией или, в крайнем случае, пророком, которому Вышний мир не смог обеспечить надёжную защиту. А вот патриарх Никодим, ознакомившись с отчётом, отказался поверить в смерть Володислава — он был уверен, что мальчик просто похищен, и в общем догадывался о личности похитителя.
— Неужели Мэтр?
— Да, он самый. — Сандра легла набок лицом к Кристине и подперла голову рукой. — Тут вот какое дело. Оказывается, основатель несторианской ветви христианства, константинопольский патриарх Несторий, оставил для своих последователей тайное пророчество, в котором предсказывал, что на исходе второго тысячелетия в мир земной придёт новый Сын Божий, но некие силы, не обязательно враждебные человечеству — Несторий это особо подчёркивал, — решат использовать его в своих целях и постараются воспрепятствовать исполнению его высшего предназначения. То обстоятельство, что расследованием событий на Истре от Инквизиции занимался мой крёстный Ривал де Каэрден, известный своей близостью к Мэтру, насторожило патриарха Никодима, а окончательно он убедился в том, что дело тут нечисто, когда сумел заполучить копию доклада дяди Ривала. Там не упоминалось очень важное свидетельство одного из немногих уцелевших слуг — старого конюха, его имя я забыла. Он клятвенно утверждал, что в самом начале видел, как замок покидал какой-то человек, завёрнутый в широкий чёрный плащ, с небольшим свёртком в руках, напоминавшим спеленатого младенца. Ему, впрочем, никто не поверил — после Прорыва он тронулся умом, да и в замке было найдено обезображенное тельце двухмесячного ребёнка. Но дядя Ривал был