— К сожалению, да. Задумай виконт совершить покушение на жизнь госпожи Маргариты в пылу страсти, побуждаемый ревностью и отчаянием, его, безусловно, можно было бы простить. Но...
— Но? — Бланка вся напряглась и немного подалась вперед.
— Но? — эхом отозвался Филипп. Едва лишь увидев Эрнана, он почувствовал что-то неладное. А чуть позже у него возникло подозрение, что Шатофьер узнал нечто, потрясшее до глубины души, и теперь, пусть и неумышленно, он оттягивает тот момент, когда ему придется сообщить эту ужасную весть. — Да скажи, наконец, что стряслось!
— Сударыня, — заговорил Эрнан, обращаясь главным образом к Бланке. — Как вы, наверное, догадались из нашего разговора с Филиппом, я только что...
— Да, вы допрашивали сообщника — это я поняла. И кто же он?
— Сам виконт Иверо.
Бланка вздрогнула и недоверчиво поглядела на него.
— Боже правый! Вы...
— Да, моя принцесса. Я сознаю, что нарушил закон, ибо допрашивать принца королевской крови с пристрастием допустимо только с позволения короля и Судебной Палаты Сената... Впрочем, его просто били, и я готов нести за это ответственность — за то, что велел нанятым мною людям избить господина виконта. Я искренне сожалею, сударыня, поверьте. Но я не раскаиваюсь. Полученные таким путем сведения оправдывают те незаконные средства, к которым я вынужден был прибегнуть.
— И что это за сведения? — холодно спросила Бланка, всем своим видом показывая, что доводы Эрнана не убедили ее.
— Между прочим, — добавил Филипп, с укоризной глядя на друга, — я не давал тебе таких полномочий. Указания были четкими и ясными — запугивать, но не применять насилие.
— К счастью, мне хватило ума не следовать твоим указаниям.
— К счастью?!
— Именно так — к счастью. К счастью для Жоанны Наваррской.
— Она-то здесь при чем?
— А при том, что сегодня ровно в час пополуночи Рикард Иверо должен встретиться в верхнем коридоре галереи с неким сообщником, предположительно, с самим графом Бискайским, и помочь ему в убийстве княжны Жоанны.
— Пресвятая Богородица! — воскликнула Бланка. — Да что вы говорите, граф?!
Ошарашенный Филипп с немым вопросом уставился на Эрнана, который тем временем невозмутимо продолжал:
— В этом самом преступлении и сознался виконт Иверо. Он утверждает, что абсолютно непричастен к заговору Александра Бискайского с целью убийства госпожи Маргариты и ничего не слышал о нем.
— Но разговор...
— Не напоминай мне об этом! — раздраженно рявкнул Шатофьер. — Я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Я вдолбил в свою тупую башку, что собеседником графа был Рикард Иверо — будто бы он единственный отверженный принцессой любовник... Но ведь все, решительно все свидетельствовало против виконта. И этот разговор на ристалище: «Она поступила с тобой по-свински... Она отступилась от тебя», и эти слова, что присутствующие не в счет, когда речь шла о родственниках — неужели я превратно истолковал их?.. Нет, я отказываюсь что-либо понимать! Или я глупец и редкостный тупица, или же... Тысяча чертей! Из-за своей дурацкой самоуверенности я чуть было не позволил Александру Бискайскому совершить сразу два убийства — сестры и кузины. Мне просто повезло, что Рикард Иверо, непричастный к покушению на принцессу Маргариту, все же оказался замешанным...