Дворецкий озадаченно взглянул на него:
– Вы что-то забыли, сэр?
– Сам не знаю, – ответил Джемми и пошел наверх в бальный зал, забыв о завтраке.
Поднявшись на первую площадку, он услышал, как кто-то наигрывает вальс на фортепиано. Скорее всего миссис Рэдли, поскольку она единственная в доме обладала таким талантом. Страстная и соблазняющая музыка будоражила кровь.
Ему захотелось танцевать. Танцевать с Амандой.
Смехотворная идея, подумал он, ухватившись за перила. Столь же нелепая, как то, что она умирает. Полный решимости разобраться во всей этой чепухе, Джемми одолел лестницу.
Он вошел в зал, ожидая увидеть грациозно кружащуюся в танце Аманду, но перед его глазами предстал хаос. Лакеи перетаскивали тяжелые вазы с розами и ветками флердоранжа. Джемми задавался вопросом, что скажет отец, узнав, что на его драгоценные деревья покусились ради их сладковато-душистых цветов. Мимо прошмыгнула горничная с ворохом полотна. Казалось, все в доме заняты бальным залом, убирая и украшая давно не использовавшееся помещение. Чехлы сняли, раздвинули длинные занавески на окнах. Даже двери на балкон были открыты, и Джемми мрачно подумал, что их, наверное, как и окно в комнате Аманды, пришлось открывать стамеской.
Пробираясь сквозь толпу суетившихся слуг, Джемми обнаружил мать в центре зала, она распоряжалась этой суматохой, словно фельдмаршал войсками в решающем сражении.
И нигде не видно Аманды, пока с другой стороны зала не раздался отчаянный крик:
– Нет, нет, нет, мадемуазель!
Прекрасная музыка оборвалась, пальцы миссис Рэдли застыли над клавишами. Джемми повернул голову на голос и, к своей огромной радости, заметил около фортепиано Аманду. У него дух захватило от ее вида. Ее великолепные волосы спадали лавиной локонов, щеки порозовели от танца. Она была такая прекрасная, яркая, такая живая, он поверить не мог, что она… нет, она не может умереть.
– Извините, месье, – сказала Аманда. Она придерживала юбку, и ее туфельки выглядывали из-под подола платья. – Когда я теряю свои ноги из виду, то не знаю, где они могут приземлиться.
– На мои пальцы, мадемуазель! Ваша нога приземлилась на моих пальцах, – объявил суетливый маленький человечек. Уперев руки в бока, он продолжал жаловаться: – Сколько раз я должен повторять, что мои ноги не предназначены для того, чтобы на них танцевали!
Все затихли от этого откровенного неудовольствия. Леди Финч поспешила вперед.
– Тьфу на ваши ноги, месье Суше. Ей нужно научиться танцевать так, чтобы выбранный ею жених мог дойти до алтаря без посторонней помощи. – Баронесса взглянула на прислушивающихся слуг, и они снова засуетились, дабы хозяйка увидела, что они тяжко трудятся, исполняя ее требования.