– Если все пойдет как надо, завтра вечером сможешь отвести душу в борделе Нассо. А теперь, извини, я хочу побыть один.
Джером прошел мимо Дэвида к корме. Отдал приказ держать устойчивый курс в течение ночи и отправился искать себе место на палубе. Морской ветер холодил влажную кожу. Тем лучше. Надо погасить огонь, пылающий внутри.
Он всегда считал себя разумным человеком. Так уж сложилась его судьба. Этому научила его жизнь. Отец Джерома – наполовину семинол, мать – белая аристократка. Они избрали своим домом дикие земли южного полуострова, потому что в том мире, где они встретились и полюбили друг друга, Джеймс Маккензи никогда не смог бы забыть о жестокостях белых по отношению к племени его матери. Джером прекрасно знал, что, с точки зрения некоторых белых, одна унция индейской крови делает человека дикарем, так же как одна унция негритянской крови делает его чернокожим. Полюбив мать Джерома, Тилу, Джеймс столкнулся с противоположной точкой зрения. Вначале он не сумел оценить ее способность судить о человеке не по цвету его кожи, а по тому, что он собой представляет, какой образ жизни избрал для себя. Джером сознавал, что хорошие люди встречаются среди представителей любых рас и племен. Он знал, что злоба и зависть не являются характерными чертами какой-то определенной группы людей. Сам он жил в мире с самим собой и своим сердцем и никогда не терял уверенности в себе. Временами, анализируя свои способности, он не мог избавиться от чувства некоторого превосходства над чистокровными белыми. Однако ему удавалось сохранять равновесие благодаря тому, что он не требовал слишком многого от окружающих. Сражался Джером в основном, чтобы добыть медикаменты, так как двое его ближайших родственников были врачами. Они помогли ему увидеть страдания людей, простых смертных из плоти и крови, вовлеченных в смертельную схватку гигантов. Душераздирающие крики раненых, оперируемых без обезболивающих средств, служили достаточно веской причиной для прорыва блокады.
И ему это неплохо удавалось. Несмотря на внутреннее отвращение к смерти и увечьям, он сознавал, что наслаждается, разрабатывая и осуществляя дерзкий план захвата вражеского корабля. И в праздничных обедах в его честь тоже нет ничего плохого. Такие чествования устраивались всякий раз, когда он проникал через линию фронта и заходил в Чарлстон, Саванну или Джексонвилл. Как приятно доставлять долгожданные и столь необходимые медикаменты врачам и санитарам! Как чертовски приятно слышать слова благодарности от женщин – и от кокетливых молодых дебютанток из аристократических южных семейств, и от зрелых дам, которые, казалось, предлагали ему себя! Любую женщину – распущенную и вполне добродетельную – сейчас можно купить за пару шелковых чулок. Молодые дамы, так же как и обожающие их отцы и предприимчивые матери, готовы простить ему небольшую неувязку в родословной за романтический ореол героя войны. Поразительно, как время и обстоятельства меняют взгляды людей.