Перед глазами у Райзы возникла картина: Джеремия, привязанный к мачте, первый помощник капитана мистер Дуглас хлещет его девятихвостой плеткой. Да что это она вообразила, попыталась урезонить себя Райза. Такое происходило только во времена пиратов. И все же…
Она знала, что в союзной армии дезертиров клеймят и расстреливают. Не важно, насколько молод солдат, не важно, при каких обстоятельствах он дезертировал. Она слышала о таких случаях. Отец ей рассказывал. Идет война, поэтому пощады нет никому.
Не надо об этом думать, убеждала себя Райза. В конце концов, этот маленький прохвост очень ловко усыпил ее, чтобы молчала. И Маккензи его не расстреляет. Ей представилась возможность, значит, надо бежать. Спасаться.
Она повернулась. Снова бросилась бежать… и остановилась. Кто-то появился впереди. На фоне лучей заходящего солнца она не могла рассмотреть, кто это. Видела лишь очертания. Какое-то препятствие на ее пути. Большой Тим? Она оглянулась. Нет… Большой Тим все еще на противоположном конце пляжа. Двигается он медленно и еще не поравнялся с Джеремией.
Она снова повернула вперед. Солнце переместилось, и теперь она увидела человека на коне. Он натянул поводья, и лошадь поскакала через мелкую протоку. Джером Маккензи! Вернулся…
Райза потом так и не могла объяснить, почему бросилась бежать. Это было просто глупо. Она оказалась в западне. И тем не менее продолжала бег.
Лошадь быстро покрыла расстояние между ними. Райза зашла в воду, нырнула, надеясь проплыть некоторое время под водой и сменить направление. Задыхаясь, вынырнула на мелководье, обернулась. Крепкая здоровая серая лошадь двигалась прямо на нее. Райза хотела опять нырнуть, однако Маккензи мгновенно соскочил с лошади, кинулся за ней, схватил за плечи. Они вместе упали.
Она вырвалась, поднялась, ловя ртом воздух, не сводя с него глаз. Его мокрые волосы казались глянцевыми. Глаза отражали синеву моря. Намокшая белая рубашка из хлопка прилипла к бронзовому мускулистому телу. Мокрые темные бриджи плотно облегали стройные бедра, ягодицы, длинные ноги. Он стоял, положив руки на бедра, и был разъярен до крайности. Неожиданно Райза почувствовала, как учащенно забилось сердце. Она лишь сейчас увидела, до чего он хорош. Просто потрясающий мужчина. Сколько в нем мужественности… сколько чувственности!
Он, по-видимому, изо всех сил пытался говорить спокойно:
– Я ведь вас предупреждал. Вы что, забыли?
– Вы меня предупреждали?! Ах вот как, вы меня предупреждали! О чем же?
– Я просил вас больше не доставлять нам неприятностей.
– Надо же! Иначе… что? Что вы можете мне сделать, болван? Похитить меня, запереть, держать в плену? Что еще? Что вы можете мне сделать такого, чего я еще не испытала?