– Вот к чему приводит снисходительность, Ранульф, – сердито пробормотал Пейн, причем достаточно громко, чтобы Ариана его услышала. – Если уж просто кузнец собирается бросить тебе вызов…
– Он уже получил двадцать одну плеть, милорд, – сказал Ив, – и тебе решать, заслуживает ли он дальнейшего наказания.
– За воровство он должен лишиться руки, – предложил еще один рыцарь.
Ариана резко втянула в себя воздух. Отрубание руки считалось обычным наказанием за воровство, но ведь это не просто воровство.
– Милорд! – воскликнула она, обращаясь к Ранульфу как можно убедительнее. – Молю вас, проявите милосердие! Он украл не для наживы, а только для того, чтобы оборонять замок. Если вы должны кого-то покарать, пусть это буду я!
Ранульф стиснул зубы. Ариана снова склоняет его к милосердию? Он постарался, очерстветь сердцем, проклиная свое нелепое желание поддаться мольбе, светившейся в ее глазах. Если он будет смягчаться всякий раз, как она на него посмотрит, его власть пошатнется.
Однако это первое настоящее испытание его правления. Что лучше – милосердие или беспощадность?
– Он собирался оборонять замок? – повторил Ранульф негромким голосом, полным презрения. – От меня? Многие сочтут, что такое преступление страшнее воровства. Это измена, попытка свержения своего сюзерена.
Не зная, что ответить, Ариана промолчала.
Его суровый взгляд буквально вонзался в нее.
– Видишь, к чему привела твоя непокорность, демуазель? Если бы ты сдала замок вместо того, чтобы сопротивляться мне, если бы ты подчинилась приказу короля, мне бы не пришлось защищаться от брошенных мне отовсюду вызовов.
– Да, милорд, – прошептала Ариана со страданием во взоре.
Ее раскаяние слегка умерило гнев Ранульфа. Он сел и уставился на нее в повисшей в зале тишине.
Тут резко вмешался Пейн, словно почувствовав, что решимость лорда поколебалась.
– Преступника должно сурово покарать, даже если и не отрубать ему руку.
– Запороть мерзавца до смерти, – предложил кто-то.
Внутренне содрогаясь, Ранульф медлил. Он ненавидел плети, испытывая отвращение к этому виду наказания, хотя время от времени вынужден был прибегать к нему. Нельзя пренебречь наказанием преступника только потому, что тебе омерзительна порка.
Но прекрасные серые глаза Арианы не отрывались от него, моля о милосердии.
Он все еще медлил с решением, и среди его рыцарей разгорелось бурное обсуждение достоинств и недостатков различных видов наказания.
Спор продолжался до тех пор, пока Ранульф не поднял руку:
– В данном случае двадцать одна плеть – достаточная кара.
Он чувствовал на себе возмущенный взгляд Пейна, но решил не обращать на него внимания. Ранульф поманил одного из воинов.