– Сдается мне, что Дина окончательно обнаглела, – пробормотал Пейн, – а все потому, что ты освободил ее от работы. Она считает себя твоей фавориткой, а я никак не пойму, с чего ты позволяешь ей такое нахальство. В ее пышных прелестях нет ничего особенного.
Ранульф рассеянно кивнул. Он с самого начала сожалел о своем неосмотрительном порыве повысить Дину до положения леди, но при этом упрямо отказывался отменить свое распоряжение. Да, он повел себя безрассудно. Пейн был бы сильно удивлен, узнай он, что Ранульф так и не воспользовался страстным желанием Дины делить с ним постель. Но эта грубоватая чувственная женщина его мало привлекала. Он устал от нее за один день.
Слишком уж часто Ранульф вспоминал эту выводившую его из себя непокорную высокорожденную леди, бывшую когда-то его нареченной невестой. Ее утонченность, ее королевская осанка, сладкий аромат женщины, даже ее язвительный язычок пленяли Ранульфа так, что он не мог выкинуть леди из головы. Все святые на небесах свидетели, что он пытался. Но он не мог забыть Ариану… и его тело тоже не могло. Каждый раз, как Ранульф ее видел, в паху у него начиналось шевеление. Стоило только взглянуть на нее, и он испытывал ненасытный голод.
– А знаешь, – сердито воскликнул Ранульф, – что этот проклятый управляющий пытался мне сегодня утром доказать, что дюжина ошибок в его подсчетах – это моя вина?
– Наверняка он решил, что ты не умеешь считать, – сочувственно отозвался Пейн. – Нужно назначить собственного управляющего, милорд.
Ранульф сделал большой глоток вина, на этот раз, к счастью, не соленого. Он умел считать и читать достаточно хорошо для того, чтобы понять, когда его обманывают.
– Они все меня за дурака принимают, что ли?
Не ответив сразу, Пейн взял лютню и лениво начал наигрывать мелодию. Этот рыцарь был неплохим музыкантом и имел чистый приятный голос.
– Думаю, они считают, что ты плохо обошелся с их леди, – сказал он, допев куплет.
– Леди? Я запретил тебе так называть ее!
Пейн пожал плечами:
– Боюсь, титул «леди» не то, чего можно лишить устным запретом.
Ранульф угрюмо уставился в свой кубок с вином, понимая, что Пейн прав. Женщина, которую он незаконно низвел до положения рабыни, была леди до последней капли крови. Даже теперешние платья простолюдинки не могли скрыть ее кровь и происхождение. Ариана держалась царственно, как королева… гордая, неукротимая, красивая. И никакой силой и властью Ранульф не мог заставить ее трусливо отступить.
Если он и чувствовал себя виноватым, когда видел, что Ариана трудится как рабыня, то старался подавить это мучительное чувство. Дважды за четыре дня, прошедшие после ее дерзкого публичного заявления, он еле сдерживал натиск нежных чувств к ней.