Она незаметно просочилась в зал, небрежно кивнув знакомому приставу. Журналисты, дежурившие у входной двери, и не подумали задать вопрос молодому адвокату, вероятно, приняв ее за технический персонал суда. Дубровской это было только на руку. Во всяком случае, у нее не было охоты давать интервью.
Дверь захлопнулась, отрезая дорогу назад. Впереди были столы для представителей защиты и обвинения. А сразу же за ними скамья подсудимых, которая к этому моменту уже не пустовала.
Взглянув на Лещинского, Елизавета поняла, что была не права, ожидая от него игры на контрасте. Известный адвокат был одет скромно, но со вкусом. Никаких рубашек с пальмами и пиджаков с отливом он для себя не выбрал, лишь светлые, прекрасного качества брюки, рубашка с галстуком элегантной расцветки. Глядя на все это великолепие, Елизавета бы не удержалась от вопроса, кто своей заботливой рукой сумел отгладить стрелки на брюках и манжеты на рубашке? Но, что удивительно, внешность адвоката тоже претерпела некоторые изменения. Лицо Лещинского украшала аккуратно оформленная бородка, которую невесть когда он успел отрастить и взлелеять. В общем, его облик приобрел еще больше солидности и основательности, несомненных достоинств для мужчин его возраста. Глядя на него, трудно было вообразить что-то более нелепое, чем обвинение его в убийстве женщины.
Прокурор Немиров, давний противник Лещинского, только жмурился, раскладывая на столе свои записи. Он удостоил Дубровскую коротким сухим кивком, давая понять, что ее присутствие он заметил, вот только серьезно его заботит сейчас лишь тот, кто находится прямо за ее спиной. Ему не нравился сам вид его процессуального оппонента – эта дурацкая бородка, в самом наличии которой он уже угадывал угрозу своему делу. Понятно, что Лещинский опять готовился к спектаклю, сценарий которого заранее прочесть не удастся никому. И, судя по тому, что на этот раз известный адвокат выступит в новой для себя роли подсудимого, играть он будет так, как не играл до этого никогда. Немиров сжимал и разжимал пальцы, словно разминая их перед поединком. Он отдал бы многое за то, чтобы узнать тактику своего противника. Но лицо Лещинского, за тонированной гладью стекла, было непроницаемо и загадочно, как тот приговор, который прозвучит в этом зале в недалеком будущем…
Когда Елизавета увидела присяжных, входящих в зал через специальную боковую дверь, ей едва не сделалось плохо. Их было много, очень много. Поначалу ей показалось, что они пестрой толпой заполонили весь зал, не оставив и пятачка свободного места. Правда, потом она вспомнила, что кандидатов в присяжные приглашают всегда больше для того, чтобы стороны путем долгого и тщательного отбора сформировали окончательный состав – двенадцать человек основных и два запасных заседателя.