– Слушайте, дедушка! Как, кстати, вас звать-то?
– Ерофеичем кличут. Я тут на местной базе сторожем числюсь.
– Ерофеич, миленький! Если ваша помощь потребуется суду, вы согласны приехать в город?
Дед заинтересованно взглянул на Лизу.
– Эва как! Так это что, ты и есть судья?
– Да нет. Я всего лишь адвокат.
– Это как прокурор?
– Наоборот… – Она не стала вдаваться в тонкости уголовно-процессуальной терминологии.
– Только у меня денег лишних нет – по судам кататься!
– А если я вас сама привезу?
– Ну тогда я не против. А как же Норис?
– А что Норис?
– Его брать?
– Да что вы! Собак в суд не пускают.
– Жаль! – Дедуля с крайне разочарованным видом почесал бороду. – Но я все равно согласен. Чего не покататься, если задарма. Оно, глядишь, и развлечение будет!..
После беседы со словоохотливым Ерофеичем Лиза прошлась еще разок по берегу, вышла на пляж. Отдыхающих, несмотря на будний день, было предостаточно. Она пожалела, что не захватила с собой купальник. Солнце жгло нещадно…
Час спустя она покидала Кедровое озеро, унося в воспоминаниях его почти траурную красоту, а также новые сведения, которые ей сообщили странный старик-лесовик да еще одна крикливая особа, хозяйка маленького ларька. «Что же, день прошел не даром, – Лиза даже заулыбалась собственной удаче. – Я пока смутно представляю, каким образом все это мне пригодится. Но чувствую… Нет, я уверена, я просто на пути к успеху!»
Лиза почти вприпрыжку сбежала со ступеней старого массивного здания, в котором еще с советских времен располагалась публичная библиотека. Около часа она провела в этих стенах, уточняя ответ на, в общем-то, несложный вопрос. Знакомая атмосфера библиотеки, тишина, нарушаемая разве что шелестом страниц и приглушенными голосами читателей, напомнили ей студенческие времена. Ностальгия… Но знакомый голос вывел ее из умиротворенного состояния. Лиза вздрогнула. Она едва не сбила с ног невысокого мужчину с дорогим кожаным портфелем в руке.
– Семен Иосифович?! – удивленно выдохнула она, узнав своего коллегу Грановского.
– Да. Ты не ошиблась, Лизонька. Все порхаешь?
Чего было больше в его словах: дружеской иронии или скрытого недоброжелательства, Дубровская не поняла. Она знала, что причин для обоюдной радости при встрече у них быть не должно, как ни верти. Будучи особой ранимой и восприимчивой ко всем проявлениям неприязни, Лиза в уме начала готовить план к отступлению. Она собиралась сказать что-нибудь этакое… покороче и поизящней и с чувством собственного достоинства продолжить свой путь. Но, видимо, планы Семена Иосифовича были иными, поскольку тот цепко подхватил ее под локоток, лишая возможности проделать финт с элегантным прощанием.