Лиза с трудом держала себя в руках. Интересно, если сейчас она вспылит и назовет наглеца следователя рыжим клоуном или, к примеру, облезлым козлом, можно ли будет квалифицировать ее действия как оскорбление представителя власти?
— Дражайшая моя Елизавета Германовна! — не унимался Вострецов. — Не поддавайтесь на провокации Климова. Смею вас заверить, что под личиной скромного благопристойного человека скрывается существо злобное, опасное и на редкость коварное.
Глаза бедняги Климова опять наполнились слезами. Дубровская не выдержала:
— Игорь Валентинович! Насколько мой подзащитный опасен, пусть решает суд. Но если вам не терпится принять активное участие в судьбе Климова, я могу подсказать верное направление. Вот возьмите, почитайте.
Она передала следователю листок бумаги.
— Итак, почитаем… «Ходатайство о проведении медицинского освидетельствования в отношении Климова А.А.». Это еще что за прикол?
Конечно, хитрюга Вострецов сразу понял, о чем идет речь. Освидетельствование — весьма немудреное следственное действие, во время которого медицинский работник документально фиксирует наличие телесных повреждений у обвиняемого. Что это дает для защиты? Очень много! Имея подобный документ на руках, адвокат может как дважды два перед судом доказать, что признательные показания его клиента получены незаконно. А это все равно что никаких показаний вообще не было.
— Выбирайте выражения, Игорь Валентинович! — вспылила Лиза. — Не вижу здесь ничего смешного! Признание Климова, каким вы совсем недавно передо мной бравировали, объясняется просто и, простите, пошло! Взгляните на его тело! Неужели вам нужны дополнительные комментарии?
Вострецов изобразил искреннее изумление.
— Да ты что, Климов! Ну-ка покажи, что там у тебя есть.
Мужчина поднял рубашку.
— Ай-ай-ай, — начал сокрушаться следователь. — Что же это ты так неосторожен? Упал с нар?
Климов молчал, а следователь продолжал валять дурака. Елизавету все это откровенно злило.
— Ну же, Климов! Будьте смелее. Расскажите следователю все, что сообщили мне. Кстати, прошу оформить его показания надлежащим образом, в виде протокола допроса.
— Сделаем, уважаемая. О, простите, Елизавета Германовна! Видите, ваш урок пошел мне на пользу.
Дубровская промолчала. Она мечтала как можно скорее выбраться из душного следственного бокса на свежий воздух и дышать наконец полной грудью. А кроме того, нестерпимо хотелось принять душ. Общение с противным следователем, который, кстати, не переставал чесать себе руку, давалось ей нелегко. Ирония судьбы, но маньяк на его фоне казался сущим ангелом.