– Очень красивая прическа. Она вам очень идет, сэр. Я просто была удивлена, потому что видела тебя только с длинными волосами. Ты стал настоящим красавцем.
– Возможно, я им действительно буду, когда надену новый костюм, – сказал он.
Элиза отвечала легко, но все-таки ей было грустно. Она до сих пор помнила, как его золотистые кудри щекотали ее обнаженные плечи и грудь, заставляя ее вздрагивать от восторга. Если честно, она желала бы, чтобы он не стригся.
Впрочем, это не имело уже никакого значения, сказала она себе. Он не приходил к ней больше с тех самых пор, когда она так горько плакала у него в замке. Иногда она думала, есть ли способ заманить его снова к ней в постель? И понимала, что, увы, такого способа не существует. Для этого Элиза должна простить Даррину все и принять его таким, какой он есть.
За обедом Дрейк сказал, что измерен дать большой бал в июне.
– Я немедленно составляю подробный план, – сказала Элиза, обрадованная, что может помочь в этом сложном деле. – И хорошо, если твоя мать приедет из Кента, ты не против? Дай мне ее адрес, чтобы я могла написать ей. И ты должен дать мне имена всех, кого бы хотел пригласить, а я все сделаю.
Она заметила, что он смотрит на нее как-то странно, насмешливо, и сразу нахмурилась.
– Что случилось? – спросила она. – Почему ты так улыбаешься?
– Разве я улыбался? Я не знал, – сказал он спокойно, и его лицо снова стало бесстрастным. – Но тебе совершенно не нужно ни о чем беспокоиться, Элиза. У меня есть план, и уже давно. Все, что от тебя требуется, это быть самой красивой на балу. И, разумеется, если ты хочешь пригласить кого-нибудь, то передай имена моему секретарю. Мистер Керр будет рад внести их в список.
– А цветы, а музыка! – протестовала она. – Шампанское и специальные блюда для обеда! Затем нужно будет нанять дополнительных слуг и грумов, чтобы смотреть за экипажами гостей. Кроме того, еще красный ковер от лестницы до улицы. Послушайте, сэр, вы ведь не собираетесь всем этим заниматься лично?
– Заверяю тебя, что я справлюсь, Элиза, – ответил он и сменил тему.
Элиза едва смогла закончить обед, так сильно она была возмущена. Это уже слишком! Даррин спокойно узурпировал у нее право заниматься тем, что должна делать она.
Он не позволил ей сказать ни слова по этому поводу. И она заметила, что так уже было не раз.
Да что там! Она даже обнаружила, что после того, как она выбирала меню на неделю, оно утверждалось окончательно только графом. И будто этого еще было недостаточно, он сам назначил время ее визита к акушеру, а когда она одевалась, обсуждал с врачом ее состояние. Даррин относился к ней как к несмышленому ребенку, и это злило ее.