В конце концов, сказала она себе, люди из низших классов очень сильные и выносливые. С Мэннерс все будет в порядке, ничего с ней не случится.
Граф уже сидел за столом и едва взглянул на Элизу, когда она прошла мимо него к выходу. Вернувшись, она поспешила к огню, потирая озябшие руки.
– Бр-р! – поежилась она. – На улице все еще очень холодно, милорд. Но как приятно снова увидеть солнце! Пожалуй, теперь я смогу вернуться в Лондон…
Он опустил свою вилку и удивленно посмотрел на нее.
– Вернуться? Вы только недавно приехали.
– Да, но визит мой складывается явно неудачно. Я не собираюсь вам больше надоедать, – ответила Элиза, решив проявить твердый характер.
– А что же я скажу своей матери, когда она приедет с кучей служанок? – спросил он весьма саркастично.
Может, они хоть немного облегчат ей жизнь, подумала Элиза, а вслух сказала:
– Пусть ваша мать оставит их себе в помощь, сэр. Вы говорили, что вам уже тридцать пять лет. Значит, ваша матушка уже в преклонном возрасте. Пожалейте ее силы и здоровье.
Он уставился на нее, но Элиза решила не обращать внимания. Она встала и, напевая, положила себе из котелка кашу.
– Только вы не очень-то надейтесь, миссис, – произнес он за ее спиной. – Снег на дорогах такой глубокий, что вряд ли кто-нибудь доберется сюда, не забывайте.
– Пусть не сегодня, но уже обязательно в скором времени, – весело ответила она.
Он хмыкнул и пошел к выходу. Через секунду Элиза услышала, как он на улице свистнул своей собаке.
Элиза с удовольствием позавтракала. Этим утром она великолепно пожарила яичницу, хотя тосты на этот раз пригорели, помыла посуду, а затем отнесла наверх в свою комнату еще одно ведро угля. Чтобы больше не заботиться об этом прожорливом камине, сказала она себе. Тогда можно будет просто отдохнуть, сидя у огня.
Она заправила постель, повесила в шкаф халат и подкинула угля в камин. Маленькая решетка казалась действительно ненасытной, и Элиза решила в течение дня принести еще несколько ведер угля, потому что ей не хотелось второй раз мучиться, разжигая огонь.
Спустившись вниз, она помыла руки и заметила, что у нее сломался ноготь. Надо сказать Даррину, что она не собирается больше заниматься мытьем посуды и другой грязной работой по дому. В конце концов, у леди не могут быть сломанные ногти и грубые руки. Это просто немыслимо!
Утро она довольно приятно провела на кухне за вышиванием. Иногда она подбрасывала уголь в камин. Периодически она осматривала шкаф, ища, чего бы еще можно съесть.
Она заметила, что ветчины почти не осталось, и на полке был только один батон хлеба. А это, как ее там, – Суси, или Саки? – до сих пор не появлялась. Элиза вздохнула. Она съела на ленч сыр и яблоко, как и вчера.