Вернулся барон и снова принялся изводить меня вопросами про фотографии. Вероятно, ситуация в Мюнхене сильно ухудшилась. Эти фотографии наконец увидели все, и влияние Цандера на Максимилиана неизмеримо ослабло. Барон лишил меня опиума на три дня, и я совершенно обезумела.
На четвертый день ему пришлось дать мне опий, но потом он вынужден был уйти, не узнав ничего нового, так как я вошла в транс. Вероятно, в моем помутившемся мозгу сохранилась все же капля разума, потому что я понимала, что рассказать ему всю правду – значит подписать себе смертный приговор.
Я пыталась сосчитать, сколько стражников охраняет замок. Дошла до тридцати и сбилась. Они ходили туда-сюда, маршировали небольшими группами по утрам и вечерам. Вполне возможно, что их было всего десять. А может, и больше. Я смотрела на солдат сквозь зарешеченное окно своей комнаты, и сверху они выглядели, как маленькие крысы, бегавшие по двору.
Однажды я увидела необычную картину. В распахнутые ворота двора въехала ярко раскрашенная повозка. С сиденья возницы спрыгнул высокий белокурый мужчина. На нем были синие мешковатые штаны, красная рубаха, а на шее – синий платок. Из повозки выбралась невысокая, темноволосая женщина с ярко-красным платком на голове, в красивой зеленой юбке и цветастой желтой кофте. В их облике было что-то ужасно знакомое.
Один из моих охранников, тот, что пониже, Фриц, отодвинул засов и вошел ко мне в комнату.
– Выходи, время прогулки, – буркнул он. – Не пойму, чего ради я так вожусь с тобой?
– Нет, я хочу остаться здесь и смотреть на улицу, – ответила я, берясь руками за оконную решетку. – Посмотри, какие смешные люди там внизу. Кто они?
Фриц подошел к окну и проворчал:
– Цыгане. Они приезжают время от времени торговать своим хламом или купить у нас старых лошадей. Кстати, мою лошадь пора заново подковать. Интересно, они привезли с собой кузницу? Некоторые, я знаю, привозят. Хорошо, что барона нет в замке. Он ненавидит цыган до помешательства.
Фриц силой оторвал меня от окна и накинул мне на плечи шаль. Листья уже начинали желтеть, ночами подмораживало, и даже днем было довольно прохладно. С тех пор, как меня привезли в замок, прошло несколько месяцев, но я вряд ли это заметила. Скоро должна была прийти зима. За ней весна. Доживу ли я до весны? Мне было все равно.
Мы с Фрицем долго спускались по каменным ступенькам, затем прошли через большой зал и вышли на слабо освещенный осенним солнцем двор. Фриц усадил меня на низкий, каменный бордюр и велел сидеть смирно, а сам пошел поговорить с цыганами.