– Конечно, уверена.
Он по-мальчишески улыбнулся.
– Я полагал, что ты будешь радоваться чуть больше.
– Что? О… – Мне стало стыдно. – Прости меня, Стивен. Я счастлива. Как приятно знать, что ты совершаешь правильный поступок, принимаешь правильное решение. Поцелуй меня, пожалуйста, и я совсем успокоюсь.
Его поцелуй был нежен, но напоминал братский.
– Ты снова стала красавицей, – с нежностью сказал Стивен. – На тебя так приятно смотреть.
– Ты говоришь правду? – Я ущипнула себя за руку. – Смотри, мясо! Я даже немного растолстела.
Ради Стивена я старалась быть веселой, но большую часть времени все равно слонялась по замку, как привидение. Как-то раз я села в гостиной за фортепиано и машинально сыграла мелодию «Двух братьев». Лучше мне от этого не стало.
– Рони, хочешь, я тебе что-нибудь сыграю? – В комнату, весело улыбаясь, вошла Элиза Мак-Клелланд. – Я не слышала, как ты поешь, наверное, целую вечность.
– Я не хочу петь, – поспешно ответила я. – Горло болит. Я не могу.
«И на сердце очень тяжело», – подумала я, но вслух не сказала.
– У тебя не слишком радостный вид, – заметила она. – Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит, если хочешь.
– Нет, все и так хорошо, – сказала я. – Здесь не о чем говорить.
Тут я разрыдалась и выбежала из комнаты. Рождество мы отметили в замке Лесконфлэйр. Сет не приехал.
Гарт Мак-Клелланд и Стивен обсуждали предстоящее возвращение в Америку. Стивен очень скучал по детям. Гарт согласился записать Шона в Сорбонну на весенний семестр, но предупредил, что даст ему последнюю возможность показать, на что он способен. Если Шона снова выгонят, он поедет чернорабочим в Хайлендз.
Затем однажды утром, вскоре после Нового года, Стивен вошел ко мне в комнату. Я не помню, что я делала, наверное, как обычно, хандрила.
– У меня хорошая новость, Рони, – сказал он. – Ты скоро станешь свободной женщиной и сможешь выйти замуж. Наконец-то! А после свадьбы – я думаю, у нас будет маленькая, скромная свадьба прямо здесь, в замке, – мы поплывем домой.
Я удивленно посмотрела на него.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Он показал мне свернутую бумагу.
– Бумаги о разводе, Рони. Очевидно, Сет сам возбудил дело. Тебе осталось только…
– Что? Развод! Где? Покажи мне!
Стивен развернул бумагу и положил ее передо мной на стол.
– Мне это ничего не говорит, – сказала я разочарованно. – Здесь написано по-французски!
– Конечно, ты разве забыла, что мы во Франции?
– Что здесь написано? – спросила я. – Объясни мне, Стивен!
– Здесь написано, что наше собственное обращение осталось без ответа или затерялось в куче бумаг на столе у какого-нибудь чиновника, и Сет нас обставил. Он сам подал на развод, и у него, должно быть, очень хорошие юристы, потому что…