Моим дебютом должен был стать бал у Делакруа, который проходил ежегодно в мае. Семейство Делакруа было весьма аристократичным и очень уважаемым. По словам Мари-Клэр и кухарки, мадам Одетта когда-то была «весьма дружна» со стариком Делакруа, и именно поэтому мне удалось получить приглашение на бал.
С наступлением весны в доме на рю де Вожирар воцарилось радостное оживление. Портниха приходила каждый день, так как мадам отказывалась выпускать меня на улицу перед балом. Ей хотелось, чтобы я ворвалась в парижское общество, как фейерверк. Я страшно устала от своего затворничества и бесконечных ограничений, но утешалась мыслью, что эта пытка скоро закончится.
Я походила на бабочку, готовую вылупиться из кокона.
Мое обучение было достаточно тщательным, и мадам Одетта не сомневалась, что я без труда найду себе мужа. Она предсказывала, что я буду помолвлена уже через месяц после бала.
– Ничто этому не помешает, – объявила она. – Ничто не нарушит моих планов!
– Чарующее видение! – Мадам Одетта отступила на шаг назад, любуясь творением своих рук. – Настоящее очарование!
Наступил вечер бала у Делакруа. Всего через несколько минут мы должны были сесть в наемный экипаж, но сначала мадам решила провести последнюю проверку.
Мое платье было цвета слоновой кости, бледно-золотистое. Мадам еще раз попыталась уговорить меня одеть белое, хотя бы на одну ночь, как пристало дебютантке, но, как обычно, ее мольбы были безуспешны, и мы сошлись на красивом пастельном оттенке. Лиф платья подчеркивал тонкость моей туго зашнурованной талии. Вставка из великолепных бельгийских кружев, отделанных таким же бледно-золотистым атласом, прикрывала грудь, скромно поднимаясь почти до горла. Маленькие пышные рукава украшали кружевные манжеты, спускавшиеся до локтей. Я держала веер цвета слоновой кости с кружевными вставками, а руки обтягивали небольшие, в тон платью, шелковые перчатки. Вечер выдался довольно теплым, так что сверху я набросила только шелковую шаль. Косы были перевиты нитками мелкого речного жемчуга и уложены в виде короны, отчего я казалась еще выше и стройнее. Роскошное ожерелье из такого же жемчуга обвивало мою шею, в ушах тоже сверкали оправленные в золото жемчужины.
– Только бы ты не забыла, чему я тебя учила, – слегка задыхаясь от волнения, сказала мадам Одетта. – Я уже сейчас начинаю беспокоиться, а ведь самое трудное еще впереди. Ох, если ты что-то сделаешь не так, я просто умру от стыда. Умоляю тебя, Рони, ходи как можно медленнее и думай, прежде чем откроешь рот!