Сказав это, Сибилла быстро взмахнула иглой и, наложив два стежка, точно узы, создала первые кандалы — для большого пальца.
— Сознавайтесь!
— В чем? — спросил Ги. — Мне нечего таить!
— Это самый упрямый и самый опасный враг из всех, кого мне доводилось пытать! — промолвила Сибилла.
Дамы дружно рассмеялись и начали предлагать каждая свое:
— Измажем его липким сиропом!
— Накрошим сладких булочек ему под одежду!
— Возьмем с него клятву в том, что он отрастит бороду!
— Да, да, пусть поклянется! — сурово поддержала подруг беременная дама.
— Нет уж, — возмутилась Сибилла. — Это мой пленник, и я желаю мучить его по-своему. Если большой палец отказывается говорить, я возьмусь за следующий. Посмотрите, какое у него дерзкое выражение! Как будто он намерен указать мне на что-то, чего я не замечаю!
— Смерть указательному пальцу сеньора Ги! — закричали дамы.
Ги стоял над рамой и натянутым на ней ковром, чуть согнувшись, в неудобной позе, а Сибилла, посмеиваясь, заточала в шелковую тюрьму указательный палец. Ги посмотрел на свой палец, перетянутый нитками, и всерьез задумался над тем, готов ли расстаться с ним. Ему было жаль пальца. Сколько раз этот палец ковырял в ухе или в носу, да и на рукояти меча сжимался исправно. И шрамик на нем остался — еще с ранних детских лет, когда Ги укусила собака. С этой собакой Ги потом подружился, потому что ее хотели зарубить, а мальчик не позволил. Его удивило, что пес все понял: и свою вину, и то, что за него вступились.
Да, жаль пальца, но придется отдавать его Сибилле.
— Ах, дама, — сказал Ги, — кажется, вы готовы откусить у меня всю руку!
— Если вы будете упорствовать, откушу! — сохраняя суровый вид, ответила Сибилла. — Ну так что же? Будете вы говорить?
— Нет, госпожа, я предпочитаю терпеть неслыханные муки!
— Отлично! — воскликнула принцесса. — В таком случае я лишаю вас среднего пальца. Теперь он принадлежит мне и этому гобелену. Ну как? В достаточной ли мере вы устрашены?
— У меня трясутся колени и прогибается спина, — признал Ги, — однако я по-прежнему тверд в своем намерении не произносить ни слова.
— О, — проговорила маленькая, вертлявая дама, — мне кажется, пора переходить к более жестоким мерам.
Она украдкой показала Ги сладкую булочку и сделала непристойный жест. Ги чуть покраснел и прикусил губу, чтобы не рассмеяться.
Сибилла метнула в искусительницу клубком ниток.
— Говорят вам, он — мой! Я отобрала у него три пальца, а теперь намерена очень жестоко поступить с четвертым. Его называют безымянным. Должно быть, это главный шпион сеньора Ги. Не так ли? — Она посмотрела Ги прямо в глаза, и он увидел в них лютую злость и даже отчаяние.