— А наш поселок? Неужто ты хочешь оставить наших женщин-беззащитными? — вопросил кто-то из старейшин.
— Пусть собирают все, что сумеют погрузить на повозки, и отправляются следом за нами.
Разумеется, старикам надобно было поорать и поспорить, однако Тамган не зря целых полдня продержал их в своем шатре. Не зря после кумыса пустил по кругу бурдюк с архой. Не зря велел нукерам, едва зажжен будет сигнальный костер, обойти селение и посадить всех мужчин на коней, которых перепуганные старцы хотели отогнать на дальние выпасы. На самом-то деле посланные им люди должны были передать табунщикам и пастухам строжайший приказ: завидев дым сигнального костра, не мешкая гнать лошадей, овец и коров к поселку. С сегванами они этой ночью покончат, но есть ведь еще хамбасы, и надобно, чтобы к их появлению здесь не осталось ни людей, ни скотины. Придется им тогда, несолоно хлебавши, откочевывать на юг, а уж суждено ли будет вернуться весной из Вечной Степи, нет ли — это как Великому Духу и Богам Покровителям заблагорассудится…
Прислушиваясь вполуха к перебранке, затеянной утратившими свою хваленую невозмутимость старейшинами, отвечая на вопросы и отругиваясь, Тамган в последний раз обдумывал, все ли он предусмотрел. Когда в шатер войдет Джангай и доложит, что мужчины в седлах, медлить и исправлять упущения будет уже недосуг. Старейшины, как бы ни ругались и ни спорили между собой, одобрят поход на сегванов, деться им некуда. Колокольца Хайканова бубна уже заливаются на площади, еще немного, и понесется лавина всадников к Соколиному гнезду, и тогда уже поздно станет ругать себя за… Сын! Вот оно! Сына он здесь без своего пригляда не оставит!
В глубине души Тамган допускал, что снедаемый жаждой мщения Фукукан, узнав от посланного кунсом гонца о побеге Хаккари из замка, не станет ждать условленного срока и нападет на селение кокуров немедленно. Посвящая старейшин в свой план, он умолчал о неизбежном риске потерять некоторое количество скота, лошадей и женщин. Это вызвало бы ненужные споры, заведомо бесполезные, поскольку каждый воин понадобится ему при взятии Соколиного гнезда — всех сегванов Гордамире не перетравить и уцелевшие будут драться до последнего издыхания Да, нанг был готов к тому, что хамбасам удастся кое-чем поживиться, если нападут они на покидающие поселок телеги, но подвергать опасности своего единственного сына он не собирался…
— Фурзол! Позови сюда Хайкана. Ты узнаешь его по синему халату и бубну. Он нужен мне немедленно!
Сын Гордамиры кивнул и выскользнул из шатра. Интересно, понимает ли он, через что пришлось пройти его матери, чтобы спасти ему жизнь? И если понимает, то как может жить с таким грузом на сердце? Впрочем, с чего он взял, что сердце парня еще не превратилось в ядовитый сгусток ненависти?