— Во! Мои слова! Только я говорю — чудовищными! Ну скажи, есть ли у нас в империи хоть один закон или обычай, столь же глупый и отвратительный? — вопросил Мамал, безусловно уверенный в том, что светлокожий не рискнет ответить утвердительно.
Эврих замешкался, прикидывая, как бы перевести разговор в иное, более спокойное русло, поскольку разошедшийся детина явно настроен был почесать об кого-то свои внушительные кулаки.
— Обычаев и законов таких в империи сколько угодно, — неожиданно встрял в разговор Тартунг. — Взять хотя бы рабство. В моем родном племени никогда не было рабов.
— Вай-ваг! Это ещё что за недоросток? — Мамал уставился на парня так, словно впервые увидел. — Тебя-то кто о чем спрашивал? И что это за племя, где нет рабов? Тоже небось какие-нибудь грязные скотоводы?
— И этот, видать, «дикарь»! — коротко хохотнул озерник, обидевшийся на Мамала за столь откровенное поношение обычаев ранталуков — хоть и дальних, но все же родичей.
— Ясное дело — дикарь, — не пожелал заметить насмешки Мамал и вновь обратился к Эвриху: — Ты-то сам какого роду-племени будешь?
— Аррант, — кратко ответил Эврих, чувствуя, что пора покидать трактир, и легонько толкая Тартунга локтем в бок, дабы тот не лез на рожон.
— А-а-а… — уважительно протянул Мамал и обернулся к Тартунгу. — Но в Аррантиаде, как я слыхал, тоже есть рабы?
— Может, есть, а может, нет. Во всяком случае, единственный знакомый мне аррант освободил меня от рабства сразу же после того, как выкупил и вылечил! — задиристо бросил парень, не обращая внимания на подаваемые ему Эврихом знаки.
— Н-да… Я бы тоже такого раба освободил и гнал с глаз долой, — задумчиво промолвил товарищ Мамала.
— Это чтобы Нтхай да со своим добром расстался? В такое с трудом верится. А ты что, и впрямь купил его, дабы освободить? — осведомился у Эвриха озерник. — Добренький такой или чоги девать некуда? — Он выразительно скосил глаза на Душегубов перстень с громадным изумрудом, красовавшийся на безымянном пальце арранта.
— Как тебе сказать… — замялся Эврих. — Я, видишь ли, думал тихого, скромного слугу куплю, а вместо этого… — Он выразительно развел руками и под понимающие смешки начал подниматься с циновки.
— Неужто сразу не распознал, что за товар берешь? — ухмыльнулся Нтхай.
— Юноша этот тогда помалкивал, вот я видом его скромным и купился, — ответствовал Эврих и, кивком распрощавшись с сотрапезниками, направился к выходу из трактира.
Тартунг, раздумав обижаться, громко фыркнув, последовал за аррантом.
— Постой-ка, любезнейший, — вскочивший из-за стола озерник устремился следом за Эврихом. — Добр ты, богат или грехи свои богоугодными делами замаливаешь, не ведаю, однако ж выслушай меня.