Эврих кашлянул и, устыдившись того, что речь его здорово смахивает на самовосхваление, закончил:
— Большая часть моих трудов окажется, может статься, пустой породой и уйдет в отвал, но какие-то крупицы, я надеюсь, пригодятся тем, кто их прочтет. А теперь давай-ка, братец, спать, ибо новый день принесет нам вместе с новыми радостями новые заботы.
Несколько мгновений он стоял неподвижно, мысленно продолжая спор с Тартунгом или, лучше сказать, с самим собой. Спор, начатый ещё во время его первого путешествия в Мономатану. Уже тогда, после знакомства с Хономером и Агеробарбом, у него возникли сомнения в пользе новых открытий, которые, подобно хуб-кубаве, могут быть использованы людьми как во благо своим ближним, так и во вред им. Причем не надобно иметь ума палату, чтобы понять: если уж из лечебной травы можно сделать отраву, то любое изобретение, любое новшество злокозненный ум сумеет превратить в оружие, поставить себе на службу. Учитывая это, часть своих заметок он вел тайнописью, и тем не менее все чаще и чаще его посещала мысль о том, что знание не есть благо. Во всяком случае, не будет им до тех пор, пока нравы людей не изменятся к лучшему. И, очень может быть, ему надлежит, последовав совету Тартунга, вообще прекратить вести путевые заметки. Желание понять устройство мира, разгадать его малые и большие секреты самому — это одно, сделать же их достоянием многих — совсем иное…
Так и не придя ни к какому заключению, он наклонился погасить висящий на центральном столбе масляный светильник и, заметив краем глаза мелькнувшую на стене шатра тень, инстинктивно отпрянул в сторону, заслоняясь поднятой рукой. Предплечье пронзила острая боль, и он увидел перекошенное ненавистью лицо Афарги, готовящейся нанести ему новый удар окровавленным кинжалом.
— Стой! — Вскинув левую руку, он крутящим движением кисти выбил оружие из кулака девушки, но, разумеется, выполнил прием недостаточно чисто и охнул от боли.
Афарга прыгнула на него, норовя нанести рубящий удар ладонью по шее и, надобно думать, прикончила бы своего благодетеля, если бы тот не присел. Запнувшаяся за арранта девица сумела каким-то чудом сохранить равновесие, однако на новую пакость времени у неё не хватило. Эврих коротко, без размаха, ткнул её кулаком в челюсть, отбросив вторым ударом к противоположной стене шатра.
Жалобно затрещал плетеный короб, и Тартунг радостным голосом произнес:
— Вот это по-нашему! Бей, круши, веселись от души! Даром, что ли, пиво пил?
«Если б только пиво!» — с раскаянием подумал Эврих, придерживая раскачивающийся светильник и дивясь тому, как они его не перевернули и пожара в шатре не учинили.