Крайневу вежливо поблагодарил и хотел откланяться, как дверь в кабинет распахнулась. На пороге появилась молодая женщина. Потому, как она ворвалась, не постучав, Крайнев понял: с Дюжим ее связывают не служебные отношения.
Дюжий заулыбался и встал. Гостья подлетела к нему и чмокнула в щеку.
– Привет, папа!
– Здравствуй, милая! – проворковал Дюжий, возвращая поцелуй. – Опаздываешь!
– Пробки! – пожала плечами гостья. – К тому же спешить некуда – картины не убегут, – она только сейчас заметила, что в кабинете есть еще кто-то и с любопытством уставилась на Крайнева.
– Знакомься, Оленька! – поспешил разрядить неловкость Дюжий. – Виктор Иванович Крайнев, начальник внутреннего аудита. Это моя дочка. Наследница и продолжательница дела.
– Не буду я его продолжать! – капризно сморщила носик гостья.
– Оленька – художница! – снисходительно пояснил Дюжий. – Между прочим, известная. Ольга Казакова, слышали?
Крайнев машинально покачал головой, тут же поймав себя на мысли, что Ольга, наверное, обидится. Но она рассмеялась, продолжая пристально рассматривать Крайнева. Затем, шагнув ближе, взяла его за подбородок и повернула к свету.
– Оленька! – сокрушенно воскликнул Дюжий, но дочка не обратила внимания.
– У вас интересное лицо, – сказала она. – Вы совершенно не похожи на банкира. Скорее на воина.
– Оленька! – вновь раздалось от стола.
– Что я такого сказала! – обиделась Ольга. – У человека интересное лицо, ему приятно слышать. Ведь так? – она заговорщицки подмигнула Крайневу.
– Так! – подтвердил он не в силах сдержать улыбку.
– Видишь! – сказала Ольга отцу.
Тот только руками развел. Ольга помахала ему ручкой и побежала к дверям.
– Позвони охране! – выпалила на пороге. – Чтоб выпустили…
– Через неделю выставка, – пояснил Дюжий, – картины забирает. Висят в холле, видели? Не сердитесь, Виктор Иванович, Ольга – девочка хорошая.
Крайнев заверил, что нисколько не рассердился и откланялся. Но отправился он не к себе, а спустился в холл. Двое рабочих бережно снимали со стен картины. Возле них суетилась Ольга. Крайнев медленно двинулся вдоль стены, разглядывая остававшиеся полотна. Раньше он не обращал на них внимания: есть какие-то цветовые пятна на стене – и ладно! Теперь было интересно. Все картины оказались городскими пейзажами. Крайнев узнавал знакомые улочки Москвы, но это был другой, неизвестный ему город. Сверкающий огнями, но холодный. Расчерченный светом автомобильных фар, но с пустыми тротуарами. Залитый дождем и засыпанный снегом. Человеку в таком городе одиноко и неуютно. Картины излучали пронзительную горечь, чистую, как воздух зимним утром…