Это была не милиция – на пороге стоял Дюжий.
– Здравствуйте! – растерянно сказал Крайнев. "Добрый день" засох у него на губах – в последний момент Крайнев сообразил, что не помнит, какое в Москве время суток.
Дюжий кивнул и прошел внутрь. Крайнев прикрыл дверь и двинулся следом. В прихожей гость сел в кресло и расстегнул пуговицы пиджака.
– Садитесь, Виктор Иванович! – предложил, указывая на кресло напротив. – Поставьте карабин – разговор долгий.
Поведение Дюжего было столь необычным, что Крайнев подчинился.
– Я отвечу на все ваши вопросы, – сказал Дюжий, – вижу, что они у вас есть. Но сначала спрошу сам. Вам знакомо имя: Брагин Савелий Ефимович?
Крайнев кивнул.
– Видели его?
Еще кивок.
– Это мой отец! – сказал Дюжий. – Не удивляйтесь! Позвольте с самого начала. Я родился в марте 1941 года, в июне отца мобилизовали. С тех пор его больше не видели – ни я, ни мама. Правильнее будет сказать о матери, я в ту пору, если что и видел, то, как сами понимаете, не запоминал. Много позже мы получили официальное извещение: пропал без вести. Я не буду рассказывать вам, что означает вырасти без отца. Во-первых, сами знаете, во-вторых, таких, как я, после войны были миллионы. Как другие подростки, я гордился героем-отцом, погибшим на войне. Пока не пришла пора поступать в вуз. Я выбрал юридический факультет университета. Требовалось получить направление – во времена СССР людей с улицы в юристы не брали. Мне отказали – из-за отца. Сказали, что в войну он входил в состав бандитского формирования, действовавшего на оккупированной территории. Потомкам бандитов, пояснили мне, заказана дорога на юридические и некоторые другие специальности. Им нельзя работать в милиции, прокуратуре, в органах государственного управления… – Дюжий горько усмехнулся. – Пришлось поступать в институт народного хозяйства. В знаменитую "плехановку" путь закрыли, выбрал вуз проще, специальность "финансы и кредит". В ту пору это было не престижно – банковский работник с маленькой зарплатой. Учились сплошь девочки, мальчиков хватали с руками. Кто знал, что пройдет двадцать-тридцать лет, и эти мальчики развернутся…
Я очень хотел знать об отце. Что произошло? Как и почему он попал в бандформирование? Ведь я считал его героем! Узнать не получалось: в советские времена архивы были закрыты, излишнее любопытство не приветствовалось. По настоянию матери я сменил фамилию на ее девичью, но это не помогло. Мне не мешали работать, но карьеру рубили: не принимали в партию, а беспартийный не мог рассчитывать на служебный рост. Начальником я все же стал. Пришло время создавать расчетные центры, для этого требовались мозги, а не партийные билеты… К тому же на банковскую сферу смотрели, как на второстепенную, быть директором предприятия, штамповавшего кастрюльки, считалось куда престижнее.