– Каких коров?
– Колхозных. Неделю стадо гоним, чтоб немцам не досталось, а немцы везде кругом. Сто восемь голов. Их же доить надо. А у меня три девки, да я… Три дня хлеба не видели…
Крайнев вопросительно глянул на Семена.
– Колхозная ферма стоит пустая, – сказал тот, прищурившись. – Стадо угнали, остальное есть. Сепаратор, маслобойка… Я там сторожем работал, закрыл на замок, да еще скобами ворота забил…
– Забираю! – решительно сказал Крайнев.
– Расписку дашь? – заторопился старик. – Только справную, с печатью?
– Немцам будешь показывать? – ухмыльнулся Семен.
– Наши вернутся, спросят! – насупился дед. – Что ж мне, в Сибирь? Старый я…
– Дам расписку! – подтвердил Крайнев. – Гони коров следом! Накормим, отдохнете…
Поздним вечером, когда все распоряжения были сделаны, оставшееся после раздачи имущество сложено в сарае, а на лужке перед деревней мычали коровы, ожидая очереди на дойку, Крайнев устало сидел за столом, ожидая Семена. Хозяин запаздывал, и Настя не отходила от окошка – выглядывала. Наконец отскочила и стала греметь чугунами.
– Мужики просят по корове, – сказал Семен, заходя. – По одной в каждый двор. Собрались на дороге, ждут. Ругаются. У всех винтовки. Что скажешь? Стадо-то ничье…
– Государственное! – возразил Крайнев.
– Где теперь государство? – не согласился Семен.
– Значит, поделить? Тогда почему по одной? Пусть берут всех!
– Столько не прокормить! Одного сена сколько надо! Одна своя, одна новая – в самый раз. А, Ефимович?
– Завтра! – сухо сказал Крайнев. – Когда уйдут дед с девками. Не то и они захотят… Коров пусть выберут, какие нравятся, но не даром. За трудодни. Оставшихся отвести на ферму, пасти, заготавливать им сено, ухаживать, доить, бить масло… Отрабатывать.
– Если б в колхозе так платили! – ухмыльнулся Семен, поворачиваясь, но Крайнев остановил.
– С сегодняшнего дня деревню по ночам охранять! Выставь посты с обоих концов, пусть сменяются, как устав велит.
Семен выскочил из хаты и вернулся, ухмыляясь.
– Чуть не передрались, кому первому на пост! – сказал, усаживаясь за стол.
– Почему? – удивился Крайнев.
– Коров будут выбирать! Тайком. Тряпочки на рога повяжут.
– Так темно!
– Городский ты, Ефимович! – вздохнул Семен, разливая самогон. – Не знаешь, что для крестьянина корова! Они наощупь…
Они молча выпили. Настя поставила перед каждым полную миску щей, все набросились на еду. Крайнев заметил, что отец и дочь, несмотря на голод, ели аккуратно: не "сербали", с шумом втягивая щи с ложки, а бесшумно вкладывали ее в рот.
"Странные тут крестьяне, – думал он, старательно орудуя деревянной ложкой. – Говорят по-немецки, читают по-французски… Пушке радуются больше коровы… Разберемся…"