Пальцы у Сони были прохладные, прикосновения их – приятны. Саломатин млел от удовольствия. Врач осторожно тронула рубец, шею кольнуло, и Саломатин от неожиданности сморщился.
– Больно?
– Нет! – соврал Саломатин.
Соня хмыкнула и полезла в сумку.
– Бинтовать нет нужды, смажу йодом, – пояснила, накручивая на палочку комочек ваты. – Ворот только не застегивайте – натрет.
– Здоров? – спросил наблюдавший за процедурой уполномоченный.
– Еще пару дней полежать! – не согласилась Соня.
– А погулять на свежем воздухе? – не отставал уполномоченный.
– Только не далеко! – строго сказала Соня, закрывая сумку. – Слаб еще.
"Я здоров!" – хотел сказать Саломатин, но промолчал. Неизвестно, что задумал этот немецкий прихвостень!
Соня занялась другими ранеными, Саломатин с уполномоченным вышли из сарайчика, превращенного в лазарет. Во дворе Артименя возился у кухни.
– На обед будзе кулеш, с салом! – радостно сказал он, непонятно к кому из двоих обращаясь. – Смачный!
Уполномоченный важно кивнул, и Саломатин насупился – командиром здесь был не он.
– Верхом ездишь? – спросил уполномоченный.
– Учили… – хмуро отозвался Саломатин, только сейчас заметив у забора двух оседланных коней.
– Выбирай любого! – предложил уполномоченный.
Саломатин привычно проверил подпругу гнедого жеребца, подтянул стремена. Уполномоченный стоял рядом, и Саломатин понял, что ему собираются помочь. Он сердито вставил ногу в стремя, взялся рукой за луку седла, подтянулся… Тело повиновалось с трудом, и Саломатин с горечью понял, что не сумеет. В этот момент его сильно толкнули под пятую точку, Саломатин тяжело плюхнулся в седло. Не успел он подобрать поводья, как рядом взлетел на коня уполномоченный. Он сделал это легко и изящно. Саломатин невольно заревновал. Кадровый командир Красной Армии, начинавший службу в кавалерии, а тут штатский… Уполномоченный выехал со школьного двора, Саломатин устремился следом. На улице он догнал спутника, далее они ехали рядом. Уполномоченный молчал, а Саломатин счел ниже своего достоинства спрашивать, куда они направляются.