– Вот! – жестом фокусника Виталик выбросил на стол круглую коробочку. – Театральный грим. Я наводил справки: в колонии Геннадий Алексеевич Кнуров, так его звали, был активным участником самодеятельности, играл в спектаклях…
– От него воняло.
– Трудно сунуть в карман кусок падали? – пожал плечами Виталик. – Согласно поверьям, я читал, еретник – это восставший из гроба колдун, который умер, не передав своих чертей кому-то другому. Поэтому бродит неприкаянным, пугая честных христиан. Он должен был вонять. Что и делал…
– А зубы? – вмешалась Рита. Я с уважением посмотрел на нее – зубы в погибшего Кнура, действительно, не соответствовали.
– Эти?
Виталик театральным жестом выбросил на стол две вставных челюсти. Рядом аккуратно положил две маленькие, белые чешуйки. Я догадался сразу: цветные контактные линзы. Они превращали глаза Кнура в бельма. Все продумали…
Лицо Виталика сияло: сейчас он был Эркюлем Пуаро, просвещающим глупую публику насчет хитроумного преступления. И возразить было нечего: следователь прокуратуры, читающий книги о внутреннем устройстве сект и о древних еретниках, имел на это право.
Повинуясь чувству, я взял со стола челюсть (Рита брезгливо сморщилась). Это была пластмасса, но твердая – ее явно сделали в зуботехнической лаборатории.
– Представляете, – продолжал торжествовать Виталик, – по ночному монастырю бродит эта бледная тварь, скрежещет зубами, рычит – тут и нормальный человек испугается. А в кельях – запуганные девушки… Я думаю, дело было так. Кнуров во время своего обычного ночного обхода монастыря, обляпав себя для пущего страха кетчупом или томатным соусом, заметил Татьяну Сергеевну и Риту, погнался за ними. Когда Татьяна Сергеевна потеряла сознание от ужаса, настал черед Риты. Но в башне он натолкнулся на человека, – Виталик глянул на меня, – который врезал ему по лбу шваброй…
– А кто убил Татьяну Сергеевну? – тихим голосом спросила Рита. – Он?
Виталик сник.
– Нет.
Он забрал у меня вставную челюсть.
– Этой пластмассой невозможно нанести такую рану. Есть предварительное заключение судебно-медицинской экспертизы: это вообще был не человек. Строение челюстей человека не позволяет располосовать горло жертвы до позвонков. Я не знаю, кто это был. Но обязательно узнаю! – сердито сказал он, сжав кулаки.
Вспомнив его давний вопрос, я рассказал ему о собаке во дворе монастыря.
– Я специально наводил справки: в монастыре не собак. И никогда не было, – возразил он. – На ней был ошейник?
– Нет.
– Может, какая приблудная? – задумчиво сказал он. – В любом случае трудно поверить, что собаку можно научить так убивать. В кино – да, видел. Но в жизни…