После категорического отказа начальства покарать меня за недальновидность и халатность я постоянно ездил в те монастыри, до которых мог добраться. И везде заказывал панихиды по убиенным воинам Андрею, Степану и… по заблудшему рабу Божьему Кириллу. А также подавал о них поминальные записки на год вперед. Иногда, правда, меня начинали раздирать сомнения: а что если тот сон, где Ильин признавался в педофильских намерениях – обычное бесовское обольщение? Что если у покойного Альбертыча ничего подобного и в мыслях не было? А я его «заблудшим» обзываю!.. Таиланд, конечно, местечко гнилое, но… может просто, не подумав, купил первую попавшуюся путевку?! Мало ли как в жизни бывает?!!
Заметив согбенную фигуру в черном, бредущую по пыльной обочине, я резко затормозил.
– Вам куда, отец? Давайте подвезу!
– Спаси тебя Господь, сынок. Тут недалеко. Сам дойду, – тихо ответил седой, изможденный монах с длинной бородой и в ветхой, заплатанной рясе.
– Да как же недалеко? Ближайшая деревня в семнадцати километрах отсюда. А вы… вы босиком! – не на шутку разволновался я.
– Это ерунда, мелочи. А вот у тебя на сердце рана кровоточащая, – прозвучало в ушах, хотя рта старик вроде бы не открывал. – Ты скорбишь о погибших боевых товарищах и безосновательно винишь себя в их смерти. Ты заказываешь заупокойные по заблудшему Кириллу и терзаешься мыслью: «А вдруг он не заблудший?!.» Успокойся, сынок. Не переживай. Главное – заказанные тобой панихиды и поданные поминальные записки в двадцати монастырях! А заблудший, не заблудший – Бог Сам решит. Ему виднее… Езжай с миром, – худая рука осенила меня крестным знаменем.
– Спасибо, отец, – прошептал я. – Позвольте вас вас все-таки подве… – я осекся на полуслове. Монаха на обочине больше не было. Следов в пыли тоже…