Женщина подняла голову и удивленно посмотрела на вошедших.
– Купца привел, – смущенно откашлялся Освальд.
– Купца? – удивленно вскинула брови хозяйка. – А зачем?
– Золотые украшения, хрустальная посуда, мебель для твоего дворца в Лэнде, благородная госпожа – выступил вперед Кеннет.
Вероятно он так хорошо вошел в роль суранского купца, что даже в пяти шагах Дана его не узнала. На ее лице было удивление и только.
– Быть может, ему лучше поговорить с Конаном? – спросил Освальд и подмигнул сидевшему за столом маленькому Хорсу.
Хорс лениво ковырял ложкой стоящую перед ним кашу, появление гостей, похоже, было ему на руку.
– Если не будешь есть овсяную кашу, то никогда не станешь истинным арверагом и вождем, – прикрикнула на него мать.
– Это уж как пить дать, – поддержал Дану Освальд. – Хотя пить тебе еще рано.
– Почему? – спросил Хорс, который рад был любому предлогу, лишь бы только отвертеться от ненавистной каши.
Освальд почесал затылок, вопрос пятилетнего Хорса поставил его в тупик.
– Кто кашу не ест, тому и пить не положено, – вывернулся, наконец, старый гуяр из затруднительного положения.
– Молока я бы выпил, – задумчиво проговорил Хорс, – а кашу есть не хочу.
– Съешь кашу – получишь молоко, – твердо сказала Дана. – Стыдно, Хорс, тебе уже скоро пять лет, пора становиться взрослым.
– Давно пора, – подтвердил Освальд. – Пять лет – почтенный возраст.
– Артуру шесть, – напомнил Хорс, желая, видимо, намекнуть присутствующим, что время у него есть.
– Артур уже съел свою кашу, – рассердилась Дана, – а ты просто лентяй.
Хорс вздохнул и принялся нехотя облизывать ложку, на которой каши, надо признать, было чуть. Кеннет в споре из-за овсяной каши был душой на стороне Хорса, наверное потому, что не хотел видеть этого светловолосого, похожего на мать мальчика в будущем настоящим арверагом и вождем.
– Что за товар ты нам принес, суранец?
– Лучшие изделия харогских мастеров, – мягко сказал Кеннет, пристально глядя ей в глаза. Кое-какие украшения в его сумке были, и он, не задумываясь, высыпал их на стол.
– Харог славится своими ювелирами, – спокойно сказала Дана, перебирая драгоценности.
Кеннет едва не выругался с досады. Что у нее память отшибло, у этой женщины, или это Кеннет так безнадежно изменился за эти годы?
Освальд переключился на ленивого Хорса, понуждая того гримасами к многотрудному занятию. Мальчик радовался шуткам старого гуяра, но, к сожалению, дело от этого не только не ускорялось, но уж скорее застопорилось безнадежно. Становилось все более очевидным, что Хорсу в одиночку с кашей не справиться. Он скосил глаза на занятую драгоценностями мать и протянул свою ложку Освальду. Старый гуяр непрочь был помочь будущему вождю, но боялся разоблачения. Хорс отчаянно ему подмигивал, строя при этом уморительные гримасы. Кеннет едва не расхохотался на него глядя, чем, понятно, расстроил бы все дело. Дана стояла к сыну спиной и не могла видеть его маневры, зато со слухом у нее все было в порядке, и она сумела отличить чавканье старого гуяра от причмокиваний маленького Хорса. Освальда в наказание немедленно выставили за дверь, а хитроумный Хорс был наказан еще одной, наполненной до краев миской каши, взамен наполовину опустевший.