– Прости, что ударил тебя, – бормотал Десмонд. – Но как было иначе тебя остановить? А если бы кто-то услышал, как ты враз открываешь все тайны, которые навлекли проклятие на Маккол-кастл, которые стоили жизни Алистеру, а может быть, и не только ему? Слава богу, в коридоре никого не было. Может, все и обойдется. Но теперь к страху, который я и так испытываю ежечасно и ежеминутно, что не успею отомстить за Алистера, примешается еще и страх за твою жизнь. Ну зачем я принудил тебя сюда приехать?! Но я и не предполагал, что все так безнадежно запутано! И как тебе удалось до всего дознаться?
Не слыша ответа, он заглянул ей в лицо, и голова Марины безжизненно упала на его плечо. Трижды волна ярости поднимала ее сегодня – и оставляла в изнеможении. Теперь она окончательно обессилела.
Десмонд поднял Марину с полу и снова положил на кровать. Взял из шкафчика другую рюмку, наполнил коньяком. Поглядел на Марину и осушил рюмку одним глотком. А потом вдруг склонился над Мариной и припал к ее губам.
Губы его были влажны и горьки. Она успела осознать это, и в ту же минуту его язык проник меж ее губами, принудив их раскрыться, а вслед за тем ее рот наполнился жгучей жидкостью. Марина вздрогнула, едва не поперхнувшись, когда коньяк хлынул ей в горло, и вынуждена была торопливо сглотнуть. «Так вот что он имел в виду…» – мелькнула мысль. В то же мгновение Десмонд отстранился от нее, и Марина испытала приступ мгновенного, ошеломляющего одиночества, но тут же поняла, что он оторвался от ее губ, чтобы сделать новый глоток. И когда коньяк опять попал ей в горло, мгновенно проглотила его, а прежде чем Десмонд отстранился, сжала губами его язык.
Десмонд издал хриплый, мучительный стон. О нет, не коньяк вернул ей силы, а его стон подавленного, рвущегося на волю желания!
Марина обхватила его плечи, стиснула, отчаянно боясь, что он рванется, совладает с собой… но нет, он приникал к ней все теснее, все крепче вжимался в нее.
И все же Десмонд рванулся —последние остатки гордости ожили в нем.
Марина плавно повела бедрами, еще крепче прижалась к Десмонду. А он все еще противился ей… Почему? О чем он думает сейчас, какими мыслями гонит от себя наслаждение? Какие призраки одолели его?
Хьюго, поняла вдруг Марина. Они не вдвоем в постели, с ними третий. Десмонд не верит ей, его сковала ревность.
И вдруг свет померк в глазах. Марина вспомнила, что в парке она выдохнула ему в лицо слова любви, а Десмонд отбросил ее от себя. Тело ее вмиг заледенело, она замерла.
Губы их с Десмондом еще соприкасались, но теперь они лежали, как два врага, изнемогшие в смертельной схватке, на миг замершие, чтобы перевести дыхание, но стерегущие всякое движение другого. Марина поняла: что бы она ни сделала сейчас, Десмонд не будет удерживать ее. Нечем ему ее удержать!