– Боже мой! – хрипло выдохнула Флора и, став на колесо, проворно вскочила в телегу. – О нет!
Марина перегнулась через край, ближе, глянула – и едва не выронила Алана. На дне телеги, среди окровавленной соломы, лежал Джаспер.
Флора закричала так, что у Марины зазвенело в ушах, а перепуганный Алан уткнулся ей в шею и даже, кажется, дышать перестал. Она расцеловала мальчика, отчего тот малость приободрился, усадила на край телеги. Затем оттолкнула Флору от Джаспера, пучком соломы отерла его грудь и плечо, рванула окровавленный рукав – и с облегчением перевела дух: лезвие прошло сквозь мышцу левой руки у плеча. Рана явно была не опасна. Несколько дюймов правее, и Линкс убил бы Джаспера, но сейчас он, вероятно, лишился чувств от боли. Марина ощупала его лицо и удивилась: несмотря на изжелта-мертвенную бледность, кожа Джаспера казалась раскаленной. У него был страшный жар! Неужели от раны? Однако она ведь только что нанесена… Впрочем, думать над этой странностью не было времени: из раны сочилась кровь, и ее следовало как можно скорее остановить.
Марина сорвала с Флоры чистенький батистовый передничек и разорвала его на полосы. Из пояса с завязками получился отличный жгут, рану прикрыл чистый носовой платок, который оказался в кармане Джаспера, ну а сверху Марина навертела ленты из фартука. Подождала мгновение – кровь не проступала. Улыбнулась Алану – он тем временем совершенно успокоился, – Флоре, которая пришла в себя и, молитвенно сложив руки, наблюдала за Мариной, а потом и Джасперу, открывшему глаза.
Сначала взор его был затуманен, но вот мысль сверкнула в нем – и в то же мгновение, прежде чем Марина успела слово молвить, Джаспер резко приподнялся и кинулся на нее, угрожающе выставив правую руку. Впрочем, прыти его хватило ненадолго: он тут же неловко завалился на бок, испустив короткий, болезненный стон. Женщины помогли ему лечь на спину, и Джаспер бессильно прикрыл глаза.
– У него жар, – сказала Марина, отодвигаясь на всякий случай подальше.
– Малярия, – со слезами в голосе пояснила Флора, прикладывая прохладные ладони ко лбу раненого. – Джаспер едва смог приехать, чтобы предупредить меня о том… – она замялась, – о гибели леди Урсулы. И тотчас ему стало плохо. Я так боялась и за него, и за Алана…
– Теперь-то чего плакать? – рассудительно заметила Марина. – Рана в два счета заживет. А что до малярии… Еще когда живы были мои отец с матерью, к ним в гости заезжал один человек – отставной капитан, воевавший в каких-то гнилых местах, где он подхватил болотную лихорадку. Он всегда был желтый, измученный, но вдруг явился совершенно здоровый и рассказал, как вылечился. Надо взять куриное яйцо, вылить из него белок с желтком через маленькую дырочку и от скорлупы осторожненько отделить внутреннюю пленочку. Накануне приступа малярии надо надеть ее на палец больному. Пленочка начнет ссыхаться и постепенно так зажмет палец, что в нем начнутся дикие боли. Но их нужно перетерпеть, потому что боль сия – целебная. Она всю лихорадку к себе оттянет, и малярии вскоре не останется и в помине.