– Аннушка! – позвал он.
– Что? – Она обернулась.
– Не надо вина. Иди ко мне.
Она тут же вернулась в альков, успев, впрочем, прихватить со стола недопитую бутылку и неразбитый бокал.
– Саша… – шепнула она, ложась рядом. – Я тебя тоже хочу. Давай ты будешь лежать, а я тебя буду… Все тебе буду делать!
То, что она обозначила волшебным словом «все», оказалось так прекрасно в своей кипящей чувственности, что в следующие долгие минуты Александр мог лишь стонать и вскрикивать. И вино она выпила сама – наливала понемногу ему на живот и собирала губами, шепча горячо:
– Ты стройный, из тебя, когда ты лежишь, пить можно… Вот та-ак… Да-да, и вот так!..
И тут она замолчала, потому что вся отдалась тому, что назвала «из тебя пить». И только его прерывистое дыхание да ее короткие стоны нарушали тишину.
– Спасибо, – сказал Александр, когда все это кончилось снова.
Аннушкина голова еще лежала у него на животе. Она подняла голову, посмотрела недоуменно.
– За что спасибо?
– За… это.
– Не стоит благодарности. Мне самой это нравится.
Как-то не так она сказала. Что-то не то было в ее словах. Или в интонациях. Что-то совсем не то!
Или просто его мучила неутолимость желания?
Александр встал – осторожно, чтобы Аннушкина голова не слишком резко соскользнула с его живота, – и, подобрав с ковра свою одежду, пошел в ванную.
«А до того и душ даже не принял. Лев!» – сердито глядя в зеркало на свое потемневшее от щетины лицо, подумал он.
Когда Александр вышел из ванной, Аннушка была уже в халатике. Она сидела в кресле и пила вино. Бутылка, стоящая перед ней на столике, была пуста.
– Может, пойдем куда-нибудь? – предложил Александр. – Устриц есть, или я не знаю что. Что хочешь.
– Нет, – улыбнулась Аннушка. – Извини, Саша, теперь я хочу побыть одна. К тому же у меня завтра фотосессия, и я должна выспаться.
– Ты для журналов снимаешься? – спросил Александр.
За все три месяца их знакомства Аннушка ни разу не сказала, чем занимается. Сам он об этом у женщин никогда не спрашивал: считал неприличным. В конце концов, женщину может просто содержать мужчина, и она совсем не обязана докладывать об этом каждому встречному-поперечному. И хотя Александру неприятно было думать, что мужчина может содержать и Аннушку, ей он подобного вопроса не задавал тоже.
Выходит, она все-таки работает, моделью.
И тут же выяснилось, что он ошибся.
– Я не снимаюсь, – ответила Аннушка. – Я сама снимаю. Фотографирую.
– Фотографируешь? Ты? – изумился Александр.
Ему тут же стало неловко из-за такого дурацкого изумления, и он подумал, что Аннушка на него обидится. Но она ничуть не обиделась, а спокойно объяснила: