И тут же понял, к кому относится ее смех. Водительская дверца распахнулась тоже, и из «Мазды» вышел мужчина. Вернее, только сразу Александру показалось, что это мужчина. Как только тот повернулся лицом к дому, стало понятно, что это просто мальчишка. Лет двадцати, не больше. Как и Аннушка. Посмотрев на нее, он тоже расхохотался. Они стояли друг напротив друга рядом с ярко-алой машиной и хохотали как пьяные. Не вином пьяные, а какой-то своей неведомой радостью, каким-то только им известным восторгом.
Они были пьяны своей молодостью, и эта молодость связывала их такой же невидимой и такой же прочной нитью, как общий смех, и звенящий мороз, и блестящий под солнцем снег.
Не переставая смеяться, Аннушка отбежала от машины, присела, схватила целую пригоршню снега, мгновенно слепила снежок и бросила в мальчишку. Тот тоже бросил в нее комок снега и попал прямо в голову. Но, наверное, это было совсем не больно, потому что Аннушка рассмеялась еще громче, еще беспечнее. То ли от снежка, то ли от смеха, то ли от бега, то ли от всего этого вместе заколка упала с ее головы в сугроб и хвостик растрепался. Она тряхнула головой, волосы рассыпались по ее плечам. У Александра дыхание перехватило: он вспомнил, как блестели эти русые пряди под неяркой лампочкой в прихожей, когда он приехал ночью и Аннушка открыла ему дверь. И как потемнели они потом, когда круглые капельки пота заблестели у нее на лбу… И все это было сегодня – сегодня она была с ним всю ночь.
А теперь она была не с ним. Это было так очевидно, что впору было броситься с четвертого этажа от одной только невозможности это изменить.
– Ну все, Алеша, – услышал он звонкий, на весь двор, Аннушкин голос. – Уезжай. А то мы с тобой до ночи не разбежимся.
Алеша что-то ответил. Что именно, Александр не расслышал, но догадался по Аннушкиному ответу.
– Надо, надо! – смеясь, возразила она. – Все когда-нибудь кончается.
Аннушка подошла к мальчику Алеше и быстро чмокнула его в щеку. Он тут же обнял ее, притянул к себе и поцеловал так, что этот поцелуй невозможно было считать прощальным.
Впрочем, Аннушка явно так не считала. Она снова засмеялась, легонько оттолкнула от себя Алешу и, весело крикнув «бай!», побежала к своему подъезду. Мальчик покрутил головой, слепил еще один снежок и досадливо швырнул его в стену дома. Потом вышел за шлагбаум, сел в свою «Мазду», и машина с визгом сорвалась с места.
Александр почти ввалился с балкона обратно в комнату. До того как ключ повернулся в замке входной двери, он успел снять куртку и бросить ее в альков. Но, наверное, вид у него все-таки был такой, будто он только что спрыгнул с подножки движущегося поезда.