– Вот еще одна головная боль! – с отвращением поморщился генерал. – Головко ваш! У начальника этой части обнаружились высокопоставленные родственники, он поднял дикий шум, обвинил нас в провокации, в порче военного имущества, подключилась военная прокуратура, и мне еле удалось замять дело. Головко, насколько мне известно, отделался десятью сутками гауптвахты и готовится к дембелю.
– Ха! – возмущенно сказал Крячко. – Хороши порядки в танковых войсках! Они там бросают пост в любое время, сдают напрокат машины, тырят консервы, хлещут самогон – и все сходит с рук! А если учесть, что эти деды еще и лупят по голове полковника Крячко…
– Вы же не делали официального заявления по этому поводу, – хмуро сказал генерал. – Большая ошибка, по-моему.
– Это верно, – кивнул Гуров. – Но дело в том, что мы обещали мерзавцам не поднимать по этому поводу шум, если они нам честно все расскажут. Мы полагали, что на них и без того будет что повесить. А вышло вон как! Та информация, которую они нам преподнесли, не компенсирует страданий Стаса, это точно. Но теперь поздно кулаками после драки махать.
– Но что-то Головко тебе все-таки рассказал, – напомнил Орлов.
– Да, он натолкнул меня на одну светлую мысль, – согласился Гуров. – Он рассказал, как неизвестное лицо в офицерской форме предлагало ему сделку по поводу военной машины. Во-первых, сержант наметанным глазом определил, что форма у офицера была устаревшая и явно сборная – то есть петлицы одни, просветы на погонах совсем другие, ну и так далее… И еще он сказал, что этот человек превосходно разбирается в машинах. Не как любитель, а как настоящий профессионал, знающий от и до теорию, практику и любые категории двигателей. Сначала я не придал этому особого значения, но потом задумался. Водитель-профессионал, знающий образ жизни столичного элитного круга, – по-вашему, что это может означать?
Глаза генерала просветлели.
– Лева, а ты голова! – сказал он одобрительно. – Я понял! Эти ребята – из обслуги! Они все время вертятся среди денежных мешков, они знают каждый их шаг, знают обычаи, адреса, знают порой даже то, чего им знать не полагается… И в то же время красивая жизнь для них – такой же мираж, как и для всех прочих. И вот они решают заняться перераспределением капиталов… Ты это имел в виду?
– Да, примерно, – сказал Гуров. – Только есть два уточнения. Во-первых, я не думаю, что вся банда имеет отношение к вышеперечисленному. Возможно, это один человек, главарь. Я предполагаю, что это личный водитель какого-то крутого босса. Но это не простой водила. У него наверняка в прошлом должно быть что-то такое, что мешает ему быть удовлетворенным своим нынешним положением. Отсюда и бунтарские настроения. И второй момент. Все-таки денежные мешки неплохо платят, особенно своим личным шоферам. А что, если наш водила остался без работы? Даже скорее всего так. Продолжай он сейчас работать, вози он своего шефа туда-сюда – рано или поздно его заметил бы кто-то из жертв. Это очень небезопасно для него. Я думаю, он уже давненько выпал из этой обоймы, его забыли, но он до сих пор возвращается туда в новом качестве, импровизирует и проворачивает свои делишки.