«Бутерброд упал маслом вниз, – мрачно подумал Герман. – Причем бутерброд, который я не заказывал. Это одна из шуток судьбы, которые невозможно предусмотреть. И все равно я должен выбраться отсюда, пока меня никто не видел. А Ленке пусть будет урок. Таких козлов нельзя любить, даже если очень хочется…»
Он попытался встать и собрать то, что принес с собой, всю эту ерунду – конфеты, осколки, пакет. Его шатало, в ушах стоял неумолчный звон. Левый рукав пропитался кровью, как губка. Но он упрямо ползал по полу, стараясь уничтожить улики, пока наконец не понял, что теряет драгоценное время. Герман сунул в пакет то, что успел собрать, – сплющенную коробку дорогих конфет, окровавленную «розочку», еще пару осколков и, с трудом поднявшись на ноги, стал пробираться к двери. Он старался не хвататься за стены и дверь открывал так, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Это было все, на что ему хватило сил. За порогом Герман остановился и, привалившись к стене, какое-то время боролся с накатывающей на него дурнотой. Были это секунды или минуты, Герман не знал. Он весь покрылся холодным потом, сердце стучало, как бешеное. Удержаться на ногах ему помогла одна только сила воли.
Потом в глазах чуть прояснилось и стало как будто полегче. Герман уже собирался спускаться, как вдруг внизу хлопнула дверь, и подъезд наполнился звоном пьяных, вульгарных голосов и топотом многих каблуков.
Интуиция заставила Германа собраться и как можно быстрее перебраться этажом выше. Задохнувшись от подъема, он замер на повороте лестницы, слушая, как поднимается наверх веселая компания. Около Ленкиной квартиры гости остановились, и грубый мужской голос с хохотом объяснил, что дверь не заперта, потому что Игорек внутри соскучился по бабам и не хочет терять ни секунды. Эта незамысловатая шутка привела в восторг спутниц остряка, и они тоже залились хохотом.
Герман осторожно посмотрел вниз. Увиденное привело его в недоумение. Возле Ленкиной квартиры стояла группа людей, которых он никогда здесь не видел да и видеть не мог. Во-первых, Ленки среди них не было, а был похожий на шкаф мужик с красной физиономией и три размалеванные девицы, профессиональная принадлежность которых не оставляла никаких сомнений. Герман ничего не мог понять. Эта шваль тащилась в Ленкину квартиру, точно к себе домой. Что это могло означать?
Сил решать такие головоломки у него не было. Едва дождавшись, пока веселая братия войдет в квартиру, хохоча и аукая, он бросился вниз по лестнице, повиснув животом на перилах.
С замирающим сердцем он выскочил на улицу. Свежий воздух освежил его. Из последних сил Герман нырнул в соседний двор, поплутал между домов и, наткнувшись на мусорный ящик, бросил туда свой пакет. Потом он вышел на освещенную улицу и, привалившись спиной к фонарному столбу, принялся высматривать такси. Ему опять становилось хуже.